Красота требует средств - Галина Балычева

Кто бы мог подумать, что все так паршиво может кончиться? Все ведь так хорошо начиналось. Сначала продались все мои куклы, потом Ленка пригласила меня на самый настоящий карнавал в самый настоящий замок, и я так радовалась, что смогу поучаствовать в таком незабываемом празднике. А чем все кончилось?..

Короче, так прошла ночь и настало утро. И мы с Фирой и Димкой, распрощавшись с Морисом, Ленкой и Эдькой, отправились на такси в Париж.

Ленка с братом остались пока в замке — у них здесь было много дел. Им теперь предстояло уладить кучу формальностей и решить множество вопросов, связанных с организацией похорон.

Где, например, хоронить Пьера и как? На так называемом фамильном кладбище, где похоронены все предки Лакуров, или здесь в имении Мориса Кюнде в недавно отремонтированном склепе? Морис настаивал на склепе, но надо было выяснить мнение детей усопшего. В каком похоронном бюро заказывать гроб и как организовать всю процедуру, приглашать или не приглашать на похороны священника? Вроде бы Пьер никогда святошей не был, однако и безбожником его тоже назвать было нельзя.

В общем вопросов было много, но главный среди них был один: когда отдадут из морга труп, то есть тело? От этого зависела дата похорон. Труп, конечно же, могли отдать сразу после вскрытия — это в том случае, если Пьер умер своей смертью, — а могли и через неделю, а то и позже. Смотря что там у него найдут внутри.

Но слава богу, ничего криминального внутри у Пьера не нашли. Вскрытие показало, что никакого отравления или какого-либо другого вредительства нанесено покойному не было. Он умер своей смертью от внезапной остановки сердца.

Оказывается — так сказал патологоанатом, — Пьер принимал лекарство для повышения потенции, что-то типа виагры. И хотя само по себе это лекарство совершенно безвредно и никакой угрозы для жизни не несет, но в сочетании с сердечными препаратами типа нитроглицерина и ему подобными становится смертельно опасным.

Пьер, очевидно, всех этих фармацевтических тонкостей не знал и пил все вместе в зависимости от жизненной необходимости, что в конечном итоге и привело к такому трагическому исходу.

Его похоронили на родовом кладбище в присутствии родных и близких со всеми полагающимися почестями.

Ленка, разумеется, присутствовала на похоронах. Несмотря на всю пикантность ситуации, она все же нашла в себе силы, чтобы проводить в последний путь своего неверного супруга, и родственники это поняли и оценили.

Я на похоронах не была. В этот день, как назло, у нас заболел Фира, и кроме меня, некому было остаться сидеть с больным стариком. Поэтому поминальную рюмку за неверного Ленкиного супруга я подняла в кафе на улице Риволи, когда мы встретились с ней перед самым моим отъездом в Москву.

Мы сидели в кафе уже где-то часа два с половиной, прощались надолго и поэтому допивали уже вторую бутылку вина.

— Пусть земля ему будет пухом, — пожелала я Ленкиному мужу, подняв очередной бокал, — все-таки несчастный он был человек.

Ленка вскинула на меня удивленные глаза.

— Это почему же?

— Ну как почему? Сердце больное, почки больные и с этим делом... у него тоже была беда. И как же ты, кстати, не предупредила его, что виагру с нитроглицерином вместе пить нельзя? Ты же врач!

— Господи! — Ленка возвела очи к потолку. — Да откуда же я знала, что он пьет виагру? Никто ж не знал ни про каких его любовниц. А от импотенции я его лечила совершенно другими методами, без всякой там виагры. И что самое смешное, вылечила на свою голову. Конечно, он не стал секс-гигантом, но все же по сравнению с тем, что было, это просто небо и земля. И каков результат? Как только я его вылечила, он тут же, наглотавшись виагры, побежал налево. Вот она черная неблагодарность! Да уж лучше бы он остался импотентом. По крайней мере позора бы такого не было. Нет, ну это ж надо додуматься умереть в постели любовницы!

Ленка, видно, вспомнила подробности того страшного дня, а вернее, ночи, когда мы нашли мертвого Пьера в постели его любовницы, и хлопнула в сердцах ладонью по столу.

— Никогда ему этого не прощу, — зло сказала она. — Одно дело остаться неутешной вдовой и совершенно другое — обманутой вдовой.

Она еще раз ударила ладонью по столу, и в ту же секунду рядом с нашим столиком появился официант.

— Желаете чего-нибудь еще? — вежливо осведомился он.

Я ответила, что мы желаем счет. Было уже довольно поздно и пора было уходить домой. Но Ленка со мной не согласилась. Она уже была сильно навеселе и потребовала продолжения банкета в виде третьей бутылки вина.

В общем ситуация выходила из-под контроля. И поэтому пока официант бегал за вином и разливал его по нашим бокалам, я на всякий случай позвонила Димке и попросила его приехать в кафе и забрать нас отсюда, пока чего не вышло.

Ленка к приезду Димки держалась еще молодцом: мордой в салат не падала, разговаривала достаточно связно и даже до выхода из кафе дошла почти самостоятельно. Мы ее только подстраховывали с Димкой с двух сторон.

А вот в такси она уже расслабилась по полной программе — песни петь начала. И ладно бы просто песни. А то, как назло, русские народные и, разумеется, на русском языке, как будто она других песен не знала. Просто срамота!

До дома, в смысле до маминой с Полем квартиры, мы добрались уже далеко за полночь. Это был мой последний вечер в Париже. Завтра мы с Фирой должны были улетать в Москву. И поэтому на прощание было решено немного прогуляться.

Сначала мы хотели дойти пешком до ближайшей станции метро, но она оказалась слишком близко. Тогда мы решили дойти до следующей станции, но и та отстояла от первой не слишком далеко. Тогда мы пошли к третьей.

В Париже вообще все станции метро расположены чуть ли не в двух шагах друг от друга. В какую сторону ни пойдешь, обязательно наткнешься на большую светящуюся букву «М». Вот так мы шли-шли от одной станции метро к другой и дошли до самого дома. А когда дошли и уже собирались было войти в подъезд, Димка вдруг остановился и ни с того ни с сего спросил:

— Слушай, Марьяшка, так как же все-таки насчет последней