Жан д'Айон - Догадка Ферма
И тогда он продаст испанцам и австрийцам универсальное оружие, которое позволит им одержать верх на переговорах.
Его великий замысел очевидным образом предусматривал захват и тех депеш, которые не сможет украсть новый агент в шифровальном бюро. Их надо будет отбирать непосредственно у гонцов. Это вполне осуществимо, ибо шевалье де Шемро знал нескольких из них и уверял, что с подкупом проблем не будет.
Правда, есть тут одна трудность: герцог де Ларошфуко, давший ему приют, друг Мориса де Колиньи, рассказал ему, что Бриен собирается создать корпус гонцов, который возглавит Колиньи.
Подобный проект, должным образом претворенный в жизнь, существенно осложнит честолюбивые замыслы маркиза де Фонтрая. Он был знаком с Колиньи и знал, что тот отберет лучших и абсолютно неподкупных воинов.
Следовательно, Колиньи должен исчезнуть.
Убивать его не стоит — это и невозможно, и неразумно. У хитроумного маркиза де Фонтрая уже созрел более коварный план, зародившийся в его изощренном сознании после возвращения Энгиена и Колиньи в Париж. Именно для реализации этого плана и нужна помощь герцогини де Шеврез, ибо только она могла повлиять на герцога де Гиза.
Фонтрай с большим трудом сумел переправить свое послание Мари де Роан, а той пришлось приложить еще больше усилий, чтобы ответить ему, ибо за поместьем Кузьер, где ей предписано находиться, денно и нощно следили лучники и судебные приставы. Но герцогиня де Шеврез была опытной интриганкой, а кроме того, имела верных сторонников, готовых рискнуть ради нее жизнью. В конечном счете, ее письмо доставил во дворец Лианкур Клод де Бурдей, граф де Монтрезор, ведавший всей корреспонденцией герцогини.
Уже завтра, решил маркиз де Фонтрай, надо будет повидаться с герцогом де Гизом и изложить ему свою просьбу.
Итак, проблема с размещением в Тулузе успешно разрешена. Теперь Луи должен как можно быстрее встретиться с Гастоном. Одного Гофреди в поездке, да еще зимой, ему не хватит. Конечно, старый вояка прекрасно управляется с лошадьми, но хорошим кучером его не назовешь. А уж часами сидеть на козлах в холодную погоду он и вовсе не способен.
Зато Гастон обожал такого рода тяжелые испытания. И Луи знал, что он с радостью отправится в путешествие, даже если придется нанять еще одного кучера. Гофреди и должен был озаботиться этим, отправившись после полудня на улицу Сен-Мартен.
Вот уже несколько лет Жак Соваж, сын поставщика многоместных экипажей из Амьена, имел собственное дело как раз напротив улицы Монморанси, под вывеской постоялого двора, во дворе которого стояла статуя святого Фиакра, покровителя путешественников. Тут продавали и сдавали внаем всевозможные повозки: в сарае стояло около двадцати подержанных карет, а в конюшне — четыре десятка старых кляч. Здесь же собирались и безработные кучеры, поджидавшие клиентов.
Путь из Пале-Рояля в Шатле оказался чрезвычайно долгим, поскольку карета, запряженная четверкой лошадей, была крайне неповоротлива на узких и многолюдных улицах.
Гофреди знал, насколько его облик свирепого солдата пугает прохожих и бродячих торговцев, и потому вопил еще громче, чем обычно, сопровождая брань страшным щелканьем кнута.
Наконец они въехали в большой двор тюрьмы-суда.
К счастью, Гастон находился в своем кабинете, на вершине самой толстой башни Гран-Шатле.
После пылких приветствий Луи объявил, что через два дня отправляется в Тулузу и надеется, что друг поедет вместе с ним.
— Если нужно, — добавил он, — Юг де Лион переговорит с Дрё д'Обрэ, чтобы тот отпустил тебя.
Гастон слушал с унылым видом, как в самые дурные свои дни.
— Это невозможно, Луи! Пострадает моя честь, если я оставлю дело, которым занимаюсь сейчас. Из резиденции нунция только что выкрали важные документы. Дрё д'Обрэ пребывает в таком волнении, в каком я его никогда не видел. Следов никаких нет, и нам грозят серьезные дипломатические осложнения со Святым престолом, если я не сумею выяснить хотя бы, каким образом воры проникли во дворец!
Известие об отъезде друга в Тулузу стало во всех отношениях скверной новостью для Гастона. Он даже признался Луи, что хотел отправиться к нему в Мерси просить о помощи!
— Зачем ты взялся за это расследование? — с досадой спросил Луи. — Ты же комиссар округа Сен-Жермен-л'Оксеруа, а не Сите!
— Мсье де Фьеск, комиссар Острова, сейчас прикован к постели. Дрё д'Обрэ попросил меня подменить его.
— Но в Париже сорок восемь комиссаров! Почему он попросил именно тебя?
— Потому что знает, насколько я лучше всех в делах такого рода, — не без самодовольства вздохнул Гастон.
Воистину это двойной удар судьбы! — раздраженно подумал Луи. Сначала необъяснимая кража из резиденции нунция, а затем тяжелая болезнь того, кто должен был ее расследовать!
— Расскажи мне, по крайней мере, что тебе известно, — предложил он другу. — Быть может, я что-нибудь придумаю… Если дело окажется не столь уж сложным…
Гастон пожал плечами в знак того, что не верит в скорое решение.
— Ты знаешь, что в течение нескольких лет резиденция нунция находится на острове Нотр-Дам,[73] на набережной Дофен,[74] — начал он. — С тех пор как Кристоф Мари и его партнеры добились разрешения поделить на участки остров, который принадлежит капитулу Нотр-Дам, здесь возводились в основном дворцы магистратов и финансистов, сколотивших непомерное состояние.[75] Резиденция нунция стоит на углу набережной, а прилегающие сады простираются до церкви Сен-Луи. Все окна первого этажа закрыты прочными решетками, а начиная со второго — внутренними ставнями. Сквозь них нельзя пролезть даже человеку, обладающему ловкостью паука. Большая входная дверь из дуба обита железными полосами, имеет засов внутри и запирается на ключ. Привратник сидит на своем месте днем и ночью. За дверью есть небольшой портик, откуда можно попасть во внутренний двор в форме полумесяца, который также охраняется. Наконец, со стороны садов доступ полностью закрыт, поскольку они окружены домами и стенами без отверстий.
— Высадили окно?
— Нет, конечно! — сухо парировал Гастон, уязвленный тем, что Луи мог предположить, будто он этого не заметит. — И повторяю: там повсюду решетки! Я осматривал место происшествия два раза. Внешне все так, будто никто не входил, однако монсеньор Чиджи утверждает, что у него похитили портфель с важными документами. Эти бумаги находились в прихожей, рядом с его спальней. Комната была заперта на ключ.
— Тогда это неизбежно слуга…
— Чиджи утверждает, что лично закрыл комнату на ключ, после того как подготовил почту для отправки. Еще до того он уложил документы в портфель. Его камердинер спит в каморке рядом со спальней, он ничего не слышал и не видел. Несмотря на это, сегодня утром портфель исчез.
— Просто чудеса!
— Именно это я и сказал ему, и он пришел в безумную ярость. И даже пожаловался на меня Дрё д'Обрэ!
— Ты всех допросил?
— Абсолютно всех! Никто ничего не видел и не слышал. Я осмотрел прилегающие помещения: на том же этаже находятся красиво изукрашенная часовня, музыкальный салон и картинная галерея. Повсюду, на стенах или консолях, имеются вещи большой ценности, но ни одна не пропала.
— Значит, воры взяли только эти бумаги?
— Пропал также кошелек с несколькими флоринами. По словам Чиджи, он лежал на том же столике, что и портфель.
— Не понимаю, зачем нунций заявил о краже. Нет сомнений, что важными бумагами монсеньора Чиджи решил завладеть шпион. Обычно в делах такого рода не привлекают полицию Ле Телье, которая может что-нибудь разнюхать.
— Я себе тоже задавал этот вопрос. По моему мнению, заявление о краже было сделано по двум причинам. Во-первых, нунций хочет знать, как это произошло, чтобы ничего подобного не повторилось. Во-вторых, он уже объяснил нам, что речь идет о дипломатических документах, и если портфель будет найден, мы должны вернуть бумаги, не заглядывая в них. Если бы о краже не заявили, а документы нашлись бы, мсье де Бриен пришел бы в полный восторг. Теперь же он ими воспользоваться не сможет: если это обнаружится, у Франции возникнут очень серьезные осложнения со Святым престолом. Монсеньор Чиджи назначен посредником между договаривающимися сторонами в Мюнстере, и озлоблять его перед началом конференции никак нельзя!
— Может быть, все гораздо проще и кражу совершили люди Бриена?
— Не верю, ибо тогда Дрё д'Обрэ ни за что не поручил бы мне это дело! Мой характер он знает! У меня добычу вырвать трудно, и я обещал ему найти воров.
Луи улыбнулся. Ответ друга был вполне предсказуем. Помолчав, он сказал:
— Сегодня утром я виделся с Югом де Лионом, одним из секретарей Мазарини. Он объявил, что полиция кардинала установила личность того, кто организовал нападение на меня и, несомненно, руководил шпионом Клодом Абером. Речь идет о нашем старом друге Фонтрае.
