Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

– Невозможно, Амелия. Как вы можете ожидать, что я пойду на такое?

– Энид, – взяла я её за безвольную руку. – Я понимаю. Но вы должны сделать выбор. Либо вы оставите Дональда, либо снова станете его женой. Мужчины – довольно жалкие существа, моя дорогая, а Дональд… ну…

– Глупый, – горько произнесла она. – Грубый, лишённый воображения…

– Неромантичный? Как раз наоборот, Энид. Безусловно, он совершил… э-э... ряд серьёзных ошибок, но именно его тоска по романтике привела к нынешнему положению дел. Вы, моя дорогая, можете научить его... воодушевить его… э-э... стоит ли мне изъясняться подробнее?

Кривая улыбка коснулась её губ.

– Вам легко говорить, Амелия. Вам никогда не приходилось… м-м… воодушевлять своего мужа.

– Моя дорогая девочка, я только этим и занимаюсь! В подобном поведении – вся суть счастливого брака. Однако я бы первой признала, что Эмерсон – необыкновенный человек.

– Верно. – В её глазах загорелся задумчивый свет, когда она взглянула на Эмерсона, который вцепился в Рамзеса и, похоже, читал ему лекцию.

– Значит, вы согласны?

– О, Амелия, я не знаю. Я не понимаю, как я могу…

– Это самая простая вещь в мире, моя дорогая. Я приготовлю костюм и дам вам последние инструкции завтра. Или… подождите, у меня есть идея получше. Рамзес, не подойдёшь ли на минутку? – Он присоединился к нам, и я объяснила: – Я говорила миссис Фрейзер, что именно она сыграет роль принцессы. Ей понадобится подходящий костюм и определённая подготовка; ты, вполне очевидно, тот, кто способен приобрести первое и осуществить второе.

– Это было бы очень мило с твоей стороны, Рамзес, – подхватила Энид.

Рамзес произнёс довольно странным тоном:

– Я был бы счастлив помочь миссис Фрейзер, но, возможно...

– Но у меня нет никаких возражений, Рамзес. Я никогда не одобряла твоего интереса к искусству маскировки и его воплощению в жизнь; тебе открывается возможность применить его с полезной целью. Что ж, решено. Энид, Рамзес придёт – дайте-ка подумать – сразу после ланча. Завтра утром мы должны присутствовать на похоронах. Вы можете избавиться от Дональда около полудня, Энид?

– Да, конечно, – ответила Энид. – Даже на весь день, если хотите.

Она выглядела намного ярче. Я довольно резко набросилась на неё, хотя мне следовало понять, что ей понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Я одобрительно улыбнулась ей.

– Я должна забрать свою маленькую семью домой. Дональд уже полусонный.

– Матушка… – начал Рамзес.

– Пожелай спокойной ночи миссис Фрейзер, Рамзес.

– Спокойной ночи, миссис Фрейзер, – сказал Рамзес.

– Спокойной ночи, Рамзес. Жду завтрашней встречи с тобой.

***

Мы оставили мальчиков переночевать на дахабии. Пока мы добирались на Западный берег, ни один из них не проронил ни слова. Давид никогда не был особо разговорчивым, но для Рамзеса так долго хранить молчание было почти неслыханно. Я предположила, что он, вероятно, устал, и, прежде чем мы уселись на ослов, посоветовала ему идти спать и не сидеть допоздна, работая над фотографиями.

– Ладно, матушка. Я не буду работать над фотографиями.

– Хорошо. Помни, завтра мы идём на заупокойную службу по миссис Беллингем, так что надень хороший костюм.

Я немного удивилась, узнав от доктора Уиллоуби, что того, что я бы назвала настоящими похоронами, не будет. Полковник высказал ему свои опасения, что церковная служба привлечёт любопытных; сенсаций и без того уже было достаточно, и он хотел только одного: увидеть, как его жену тихо похоронят. Мы были одними из немногих приглашённых на краткую церемонию у могилы.

Я ожидала, что Эмерсон начнёт жаловаться. Но он сказал всего лишь:

– Полагаю, этого нельзя избежать. Но не надейся, Пибоди. Его там не будет.

– Кого? – спросила я.

– Убийцы. Не отрицай, Пибоди, я знаю, как работает твой разум; ты веришь, что он будет скрываться на заднем плане, и что ты узнаешь его по злорадному выражению лица.

– О, Эмерсон, что за чушь! Я не верю в подобные бредни.

Однако перед выходом из дома я взяла один из самых крепких зонтиков вместо того, который подходил к моему лиловому платью. Хорошо быть готовой к любым неожиданностям, и за эти годы надёжный зонтик оказался самым эффективным оружием. А кроме того, он полезен для защиты лица от солнечных лучей.

Небольшое британское кладбище находилось за деревней, по дороге в Карнак, и на нём были захоронены не только англичане и англичанки, но и другие христиане, испустившие свой последний вздох в Луксоре. Я почувствовала укол стыда, когда увидела, насколько оно заброшено: могилы нуждаются в уходе, заросшая сорняками земля испещрена следами коз, ослов, шакалов и дворняжек. Я мысленно отметила, что нужно предпринять какие-то меры.

Нам сказали быть к десяти. Когда мы приехали, я увидела, что сопровождавшие полковника прибыли раньше нас и ждут у открытой могилы. Они образовали мрачную группу, потому что на Долли было чёрное платье, и одежда полковника была такого же погребального оттенка. Рядом с ними стоял единственный скорбящий, если не считать доктора Уиллоуби и нас самих. Мистер Бугис Такер Толлингтон был одет в те же полосатый фланелевый костюм и канотье, но сменил розовый галстук на чёрный, и выражение его лица было достаточно серьёзным.

После обмена приветствиями полковник дал понять, что мы готовы начать. Священник, темноволосый джентльмен средних лет, страдавший тяжёлым солнечным ожогом, был мне незнаком; когда он открыл свою книгу и принялся читать красивую старую англиканскую службу, я поняла, что полковник, судя по всему, обратился за помощью к приходящему священнику. Очевидно, его религиозные взгляды были слишком строгими, чтобы позволить вести службу баптистам или католикам.

Поскольку слова службы были мне знакомы, у меня не имелось необходимости уделять ей всё своё внимание. Лёгкая дрожь пробежала по спине, когда я окинула взором кладбище (моя голова в это время не склонялась в молитве). Какое это было печальное, заброшенное место! Несмотря на яркий солнечный свет и колышущиеся пальмовые листья, я бы не хотела, чтобы тот, кого я люблю, лежал здесь. Церемония была болезненно короткой. Я не могла винить священника в том, что он урезал молитву; он не знал покойную, и было трудно понять, что говорить об обстоятельствах, которые привели её к кончине.

Наша маленькая вечеринка придала происходившему достоинство. Моё бледно-лиловое платье и послеполуденное платье Нефрет с высоким сетчатым воротником и