Смерть куртизанки - Данила Комастри Монтанари

— Ты хочешь сказать, что мой отец был убит? — побледнел Кварто Веконий, а женщины в недоумении переглянулись.

Только Ничо, похоже, не удивился.

— Мне всё время казалась подозрительной эта внезапная смерть моего старого хозяина, — сказал он. — Разговоры, которые я слышал недавно в Голубятне, напомнили мне, что перед похоронами его врач упорно настаивал на вскрытии тела, но ему не позволили…

— Вы хотите сказать, — вмешалась Фемиста, — что Флорий после того, как сбежал, вернулся поздно ночью в уверенности, что Кризофор уехал со всей семьёй в Неаполь?

— А он в это время находился ниже этажом и слышал всё, что там происходило, — заключил Кастор.

Кварто Веконий вдруг выпрямился, на лице его отразилось мучительное удивление, но он быстро пришёл в себя и, обернувшись к Флорию, посмотрел на него так, словно видит впервые в жизни.

— Так, значит, это был ты! — яростно закричал он, бросаясь на брата, а тот слушал молча, опустив голову, даже не пытаясь оправдаться.

— В тот вечер ты притворился, будто уходишь, а на следующую ночь снова проник в дом, опасаясь, что наш отец перепишет завещание, и задумал убить его прежде, чем он успеет это сделать. Но он опередил тебя, подписав его в тот же день…

— Я говорил с ним, это верно, — в отчаянии признался Флорий. — Он обошёлся со мной сурово и не позволил сразу же вернуться домой. «Поспи немного под открытым небом, это научит тебя повиноваться!» — сказал он, и я понял, что он готов простить меня…

— Лжёшь! — вскричал разъярённый брат. — Он поклялся, что видеть тебя больше не желает!

— Он не смог бы сдержать обещание, которое принял в минуту гнева, я уверен. И я провёл несколько дней без крыши над головой, голодал, спал на скамейке в порту…

— Да ну? А мне почему-то кажется, будто я видел, как ты обжирался в таверне «Венера», — напомнил ему Ничо.

— Это верно, он потом прислал мне счёт, — проворчал Кварто.

— Я и в самом деле купил там немного рыбы в кредит, — признался Флорий.

— Устриц и мидий, — уточнил брат, мрачнея при воспоминании.

— Ну не мог же я умирать от голода. В конце концов, когда я понял, что наказание длится уже довольно долго, то пришёл к отцу, не сомневаясь, что встречу хороший приём. А когда узнал, что он умер от разрыва сердца, меня охватили угрызения совести. Поэтому я никогда никому не говорил о нашем разговоре, который Кризофор, конечно, слышал, — пролепетал Флорий.

— Призываешь теперь труп оправдать тебя, несчастный? — вскричал Кварто. — Теперь мне всё ясно. Ты убил старого философа, потому что он слишком много знал. Вот истинный мотив убийства!

— Да, причина преступления именно в этом, — прервал его Аврелий, — но совершил его не твой брат, а ты, Кварто Веконий!

— Что ты такое говоришь? — побледнел купец.

— Твой отец переписал завещание в пылу гнева, но потом, после разговора с Флорием, передумал и вписал в число наследников любимого сына. Вот этого ты допустить не мог. Кризофор не знал, что ты убил своего отца, он донёс бы на тебя, но в одном он был совершенно уверен: Флорий виделся с отцом и, худо ли бедно, они помирились. И это могло открыться, когда ты снова решил разлучить его с Ариадной, не так ли? Ты затаился в тени, ожидая, пока девушка уснёт, и вошёл в дом, дверь была открыта… Тебе не трудно было обмануть старика, притворившись, будто хочешь принести извинения и спокойно все обсудить. Возможно, у тебя был при себе нож, но ты предпочёл ударить его бронзовой чашей, стоявшей в нише, в таком случае убийство можно было бы приписать кому угодно…

— Виноват мой брат! — возразил купец.

Аврелий покачал головой.

— Нет, он слишком невысокого роста, чтобы нанести смертельный для Кризофора удар. Для этого ему пришлось бы встать на скамейку. По той же причине и Ничо не мог сделать это.

— Но Фемиста и Ариадна тоже достаточно высокие, — поспешил возразить Кварто Веконий, — к тому же они находились в доме всю ночь!

— В самом деле, патрон, когда ты осматривал тело, — вмешался Кастор, — окоченение трупа ещё только началось. Ты сам сказал, это заставляет думать, что убийство совершено под утро, а в это время Кварто был уже далеко…

— Именно в это он и хотел заставить нас поверить! — ответил Аврелий. — Как продавец продовольствия, он хорошо знал, что мясо долго остается свежим, если хранится на холоде. А у кого ещё в Геркулануме есть ледник, откуда можно взять куски льда и замедлить с его помощью окоченение тела? Это доказывает лужа воды, в которой был найден труп. Пока лёд таял, Кварто добыл себе алиби, показавшись на работе…

— Не может обвинение строиться на подобных домыслах! — заявил купец.

— Ты сам себя выдал, обнаружив, что знаешь не только о возвращении твоего брата, но и о том, когда это произошло: не в ночь бегства, как все считали, а на следующую ночь. И скажи мне: откуда ты мог знать это, если Флорий никому ничего не говорил?

— Хорошо, Стаций, ты победил, — уступил наконец Кварто Веконий. — Я с самого начала знал, что Флорий убил нашего отца, но хотел защитить его.

Аврелий покачал головой.

— Нет, Кварто, возле тела Кризофора нашлись следы хны, которой ты испачкался, когда пытался напасть на Ариадну, готовившую в этот момент хну. При свете свечи ты не заметил, что прихватил немного порошка. Но все, в том числе и ты сам, единодушно сходятся в одном: во время первого визита ты не входил в комнату, а значит, следы эти ты мог оставить только позже, когда вернулся, чтобы убить Кризофора.

— Хна? — пролепетал Кварто.

— Зелёный порошок, которым окрашивают волосы, — объяснил Аврелий.

— Проклятая проститутка! — взорвался купец, обращаясь к бывшей невесте. — Пытаешься впутать меня в это дело? Но это тебе даром не пройдёт!

Ариадна стояла совсем рядом с Кварто и вжалась в стену, когда он бросился к ней, намереваясь взять её в заложники. Однако Ничо оказался проворнее и встал между ним и девушкой. Тогда купец отступил к двери и, выскочив на улицу, помчался в сторону порта.

— Беги за ним! — приказал Аврелий Кастору, но тот и не подумал двинуться с места.

— Он уже далеко. Лучше пойду и предупрежу караульных, они сами позаботятся о нём, — возразил секретарь и не торопясь направился в казарму.

Ариадна тем временем прильнула к Ничо, который благодаря своему героическому поступку получил солидную долю в лавке у главной дороги.

Флорий, поникнув головой, вроде бы сочувствовал судьбе брата и в то