Смерть куртизанки - Данила Комастри Монтанари

Калигула между тем быстро обнаруживает свою сущность: неуравновешенный человек, за четыре года своего правления он сумел лишь окончательно обескровить остатки сенатской аристократии и растратить императорскую сокровищницу. И командир преторианской когорты по имени Херея, которому поручено было охранять императора, убил его, когда тот выходил со стадиона…

Народ волнуется, кое-кто призывает снова вернуться к республике. Преторианцы опасаются волнений, нужно провозгласить кого-то императором, но кого, если почти весь род Юлиев-Клавдиев уничтожен?

Рассыпавшись по дворцу, солдаты обнаруживают перепуганного человека, спрятавшегося за шторой в ожидании, когда все успокоятся.

Это Клавдий, дядя Калигулы и младший брат Германика, скромный человек, учёный, хромой заика, которому удалось дожить до средних лет, потому что он ни для кого не представлял опасности в борьбе за власть.

Перед обнажёнными мечами стражи бедный Клавдий закрывает голову руками, ожидая рокового удара, но солдаты кричат: «Ave Cesar!»[88] — и провозглашают его императором.

Случайно оказавшись на императорском троне, человек, которого все презирали, войдёт в историю как один из лучших правителей Рима: при нём построен порт Остия, сооружён шлюз для отвода воды из Фуцинекого озера, возведён огромный акведук, чьи грандиозные руины можно видеть и сегодня. Он написал много книг о языке и культуре этрусков; к сожалению, ныне они утрачены.

Однако жизнь мудрого Клавдия тоже не была безмятежной. В частности, ему не везло с жёнами. Одной из них была знаменитая Мессалина, мать Октавия и Британника; император очень любил её, тем не менее после того, как ему представили доказательства, что она организовала заговор с целью убить его и посадить на его место своего очередного любовника, Клавдий подписал ей смертный приговор.

Следующая жена, Агриппина, поступит ещё хуже — отравит мужа грибами, чтобы открыть дорогу к власти своему сыну Нерону.

При всём этом бурные события в семье Юлиев-Клавдиев, где нормой стали убийства и заговоры, весьма незначительно сказывались на повседневной жизни простых граждан. Империя богата и сильна, промышленность и торговля бурно развиваются, расцветают искусства, единый язык и общая культура объединяют народы, живущие на огромной территории.

И впервые в истории у людей появляется привычка мыться каждый день, возродившаяся лишь в начале двадцатого века…

Таков мир в эпоху расцвета классической цивилизации, тот мир, в котором живёт и занимается своими расследованиями сенатор Стаций.

РИМСКИЙ КАЛЕНДАРЬ

В древние времена в римском календаре, основанном на фазах луны, было только десять месяцев. От них остались названия: сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь, сохранившиеся во всех западноевропейских языках, хотя на самом деле они уже давно не означают седьмой, восьмой, девятый и десятый месяцы[89].

Очевидно, что такой календарь не поспевал за сменой времён года. Постепенно несовпадения становились всё значительнее. Поэтому через некоторое время в римский календарь были добавлены ещё два месяца (январь в честь Януса и февраль в честь этрусского бога подземного царства Фебруса).

Год при этом равнялся 355 дням, и каждые два года к нему прибавляли по одному дню, чтобы свести концы с концами.

Но и в таком случае лунный год и год солнечный (то есть время, за которое Земля совершает полный оборот вокруг Солнца) не совсем совпадали.

Поэтому понадобилась реформа, и её осуществил Юлий Цезарь, поручивший Созигену, астроному Клеопатры, решить трудную задачу — разработать новый календарь.

Александрийский учёный установил годичный цикл в 365,25 суток. Чтобы компенсировать эту четверть суток, каждые четыре года вставлялся дополнительный день после шестого дня перед календами марта.

Такой день, а вслед за ним и весь год стали называть «дважды шестым»[90].

В этот календарь, действующий в основе своей и поныне, за два тысячелетия была внесена только одна поправка. Поскольку солнечный год длится на самом деле на несколько минут меньше, чем считал Созиген, в 1582 году из календаря вычеркнули десять дней, было решено изменить правило високосных лет. По-прежнему високосным оставался год, номер которого кратен четырём, но исключение делалось для тех, которые были кратны 100. Такие годы были високосными только тогда, когда делились ещё и на 400[91].

В I веке были изменены названия двух месяцев: квинтилис и секстилис[92] стали июлем и августом в честь Юлия Цезаря и его преемника Августа. Предложение дать сентябрю имя Тиберия, а октябрю имя Ливии было отклонено самой императорской семьёй.

Если продолжительность месяцев не претерпела изменений со времён Юлия Цезаря, то система счёта дней внутри месяца теперь принципиально иная.

Мы просто нумеруем дни по порядку, в то время как у римлян было только три главных дня — календы, ноны и иды, и отсчёт в них шёл в обратную сторону, то есть указывалось, сколько ещё дней оставалось до них.

Говоря иначе, поскольку календы соответствовали первому числу месяца, предыдущий день обозначали как день «накануне календ», предшествующий ему — «второй день перед календами» и так далее.

Осложнялось дело и тем, что ноны и иды не всегда приходились на один и тот же день: в месяцы, где было 30 дней, ноны приходились на 5-й, а иды на 13-й день, в остальных месяцах ноны приходились на 7-й день, а иды на 15-й.

Для удобства вводились и другие деления, сначала нундины, которые составляли девять дней — срок между одним рыночным днём и другим, позднее, не без влияния астрологии, неделя. Правда, эти деления не имели особого значения, потому что у римлян не было выходного дня.

Ошибается, однако, тот, кто думает, будто наши предки трудились неутомимо, как пчёлы. Несмотря на отсутствие воскресенья, общее число праздничных дней в Риме превосходило даже то количество, что насчитывается в современной Италии.

Система датировки была, следовательно, сложной, но эффективной, чего нельзя сказать об исчислении времени внутри (уток. В Риме день начинался с восходом солнца и заканчивался с его заходом, а ночь — наоборот.

И ночь, и день делились поровну — по 12 часов, однако продолжительность самих часов зависела от времени года, а половина и четверть часа вообще никак не отмечались; приблизительность подобного исчисления трудно даже представить в наши времена. Ни о какой пунктуальности при таких условиях не могло быть и речи…

РАБЫ

В римском обществе рабы не составляли настоящего социального класса: термин servus отражал лишь юридическое, но не экономическое состояние: так, бывали рабы очень богатые, сами владевшие множеством рабов.

Кроме того, хотя римское общество и было рабовладельческим в полном смысле этого слова, в Риме рабство не было ни невыносимым, ни вечным.

Получить освобождение