Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Всю ебаную ночь на ногах, – были его первые слова, когда он подошел.

– Почему?

– Плаг до сих пор, блядь, не арестован. Ситуация становится все хуже.

– В каком смысле? – спросила Робин.

– У него в машине было несколько собак поменьше. Он снова поехал на Карнивал-стрит, дом 15 – это черное чудовище явно не погибло в бойне в День святого Валентина – и затащил собак внутрь, схватив их за шкирки. Раздались ужасные звуки – казалось, что черное чудовище разрывает их на части.

– Боже мой, – сказала Робин.

– Я позвонил в Королевское общество по защите животных и сказал им, что им нужно как можно скорее приехать на Карнивал-стрит. Чем скорее уберут это создание, тем лучше. А потом Плаг поехал в гребаный Баркинг.

– В самый раз.

– Что? А, ну да… похоже, у этого черного пса из ада есть сестра, потому что около пяти утра Плаг вышел из убогого домика с щенком, который был похож на него как две капли воды.

– В общем, я сначала позвонил его дяде. Он в ярости, что Плага до сих пор не арестовали. Почти начал винить меня.

– Каким образом это твоя вина?

– Клиенты, да? – сказал Страйк. – Ожидают, что мы творим чудеса. Я сказал ему, что полиция будет пытаться идентифицировать и поймать как можно больше участников группы одновременно, чтобы не спугнуть остальных, но, похоже, моя задача – заставить их работать быстрее.

Сдав багаж, они прошли в зал вылета, где Страйк выпил пару чашек эспрессо, пытаясь взбодриться. Он не планировал отправляться на Сарк таким образом. Учитывая признание, которое он собирался там сделать, он хотел хотя бы принять душ сначала, а сейчас был слишком измотан, чтобы придумать что-то остроумное. Робин, видя, как он с трудом держит глаза открытыми, решила дождаться рейса, прежде чем начать разговор о Бельгии и Реате Линдвалл, который она так хотела завести. При этом, даже несмотря на сонливость Страйка, она ощущала необычное для себя облегчение и понимала, что отчасти это потому, что никто не собирался внезапно затрагивать темы потерянных детей или замороженных яйцеклеток.

Наконец они вошли в самолет. Робин уступила Страйку место у окна, потому что он был достаточно крупным и мог помешать обоим соседям, если бы сидел посередине. Молодой человек слева от Робин что-то бурно говорил по-французски со своим другом через проход, поэтому она спокойно сказала Страйку:

– Вчера вечером я много читала о Реате Линдвалл. Знаю, ты не думаешь…

– Забудь, что я говорил раньше, – сказал Страйк, немного придя в себя после приема кофеина и решив воспользоваться этим, возможно, временным приливом энергии. Он был готов отказаться практически от всего, что когда-либо говорил, если это улучшит его отношения с Робин, и, хотя у него самого была новая информация, которой он хотел поделиться, он был более чем рад сначала выслушать ее.

– Ладно, – сказала Робин, – ну, я знаю, что Джим Тодд не мог убить Реату и ее дочь, потому что он уже сидел в тюрьме за торговлю людьми, но, похоже, у него хорошие связи в криминальном мире. Такие же хорошие, как у Джейсона Ноулза, по-своему.

– Ага, – сказал Страйк. – Жаль, что он слишком стар, чтобы быть одним из подающих надежды молодых головорезов Бранфута. Это было бы очень кстати. Он мог бы порекомендовать Оза Бранфуту на роль киллера.

– Оз кажется моложе Тодда, не правда ли? Но не очень молодой.

– Согласен, – сказал Страйк, – но у него и Тодда, похоже, одинаковый выбор жертв: подростки и совсем молодые женщины. Думаю, вполне возможно, что они познакомились благодаря торговле людьми.

Самолет начал движение.

– Ну, вчера вечером я узнала кое-что новое об убийствах Линдвалл, – сказала Робин. – Я просматривала старые новостные сообщения, и, очевидно, они в основном на французском, так что было непросто, но человеческие останки, найденные в лесу, интересны – скорее тем, что пропало, чем тем, что там было.

– Каких частей не хватало?

– Головы, руки и ноги, – сказала Робин. – Извлеченные фрагменты костей были настолько малы, что невозможно было даже определить, кому они принадлежали – взрослому или ребенку. Судя по всему, кости были расчленены, а затем обожжены, чтобы их было легче раздробить.

Откинувшись на спинку кресла, когда нос самолета поднялся в воздух, она открыла сохраненную на своем телефоне статью, в которой были показаны фотографии леса рядом с озером Угре.

– Я знаю, что дикие животные могли выкопать или унести части тел задолго до того, как были найдены останки, – сказала Робин, – но мне кажется очень удобным, чтобы лисы удалили именно те части, которые могли бы помочь в опознании.

– Да, так и есть, – сказал Страйк. Действие кофеина кончалось быстрее, чем он надеялся, но он заставлял себя сосредоточиться, отчасти из желания расположить к себе, но также и потому, что его интерес действительно пробудился. – Значит, у нас есть определенное совпадение в поведении убийцы Линдваллов и Уильяма Райта?

– Именно так, – сказала Робин, – но это еще не все. В большинстве старых статей, которые я нашла, предполагается, что Реата и Йоланда обе были в лесу, поскольку там были найдены одежда и вещи обеих. Но в самом подробном отчете того времени, который я нашла и который мне пришлось переводить на английский, говорится, что фрагменты костей содержали только один набор ДНК. Проблема в том, что отцы Реаты и Йоланды были неизвестны, а мать Реаты была кремирована, поэтому невозможно было определить, принадлежали ли эти фрагменты матери или дочери. И, конечно же, вещи в лесу сгнили и заржавели, и их невозможно было проверить, а обвиняемый бойфренд выбросил все их вещи.

– Заставляет задуматься, – не совсем честно сказал Страйк. Несмотря на все усилия, он чувствовал себя все более сонным.

– А потом дело действительно стало политизированным, – сказала Робин, смахивая вправо, чтобы показать фотографию женского марша, проходящего по мосту через реку Маас, недалеко от озера Угре. – Ты читал о протестах, которые шли во время суда?

– Разгневанные женщины, – сказал Страйк, когда самолет попал в небольшую зону турбулентности, и они с Робин столкнулись локтями.

– Да, – сказала Робин. – Защита Маеса утверждала, что Реата пренебрегала Йоландой, считала ее помехой, сожалела, что не отдала ее на удочерение, и убила