Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– …так что все кончено, – заключил он. – Работа по опознанию Уильяма Райта возвращается в столичную полицию. Мы выходим.

Страйк не удивился, что за этими словами последовала ошеломленная тишина.

– Но почему Руперт так ушел? – наконец спросила Робин. – Зачем делать это так жестоко?

– Могу лишь предположить, что самое простое объяснение верное, – сказал Страйк. – Он не хотел ребенка и выбрал трусливый выход. В любом случае, я умираю с голоду, а впереди паб, так что поговорим позже.

Название паба, "Старый Белый лебедь", с досадой напомнило Страйку об Айронбридже, но, не желая ехать дальше, он зашел и обнаружил уютное место с бело-голубыми стенами. Он только купил себе пинту безалкогольного пива и заказал рыбу с картошкой фри, когда ему позвонил его связной из полиции, Джордж Лейборн.

– Привет, – сказал полицейский. – Я получил твое письмо по поводу Уэйда Кинга.

– А, – сказал Страйк, искренне надеясь, что это окончательно закроет дело о серебряном хранилище. – И что…?

– Он находился во Франции с шестнадцатого по восемнадцатое июня прошлого года.

– Франция? – повторил Страйк, нахмурившись.

– Да, вел грузовик, полный скотча, из Спейсайда в Канны.

– Это железобетонно, да?

– Полностью.

– Черт, – сказал Страйк. – Нет, я имею в виду, это полезно знать. Спасибо, я твой должник.

Он повесил трубку. Информация Лейборна, хоть и полезная, была нежеланной. Будь Уэйд Кинг Озом, это бы все решило, но так как…

Он случайно выронил свой вейп из кармана, когда клал туда блокнот; тот закатился под пустой соседний стол, и когда Страйк наклонился, чтобы поднять его, он снова вспомнил о похожем на трубку предмете, который уронил Уильям Райт, и который Мэнди и Даз приняли за трубку для курения, а Райт заявил, что это образец крови, и он снова задался вопросом, что это было на самом деле.

Глава 112

О, это веселье, танцы, выпивка

Вращают тяжелый мир круг за кругом.

Если бы юные сердца не были так умны,

Они бы оставались вечно молодыми.

Не думай больше; лишь размышленья

Загоняют парней под землю.

А. Э. Хаусман

XLIX, Парень из Шропшира

Итак, дело было закрыто. Агентство заменило Десиму первым клиентом в списке ожидания, а изуродованное тело мужчины по имени Уильям Райт продолжало лежать неопознанным, безглазым и безруким в неизвестном морге. Робин не должна была беспокоиться ни о нем, ни о мертвой Софии Медине, ни о пропавшей Сапфир Нигл, но ее разум отказывался изгонять разрозненные факты дела о серебряном хранилище, они словно щебень перекатывались в ее голове. Была ли у Райта действительно беременная девушка? Зачем он посещал "Оскорбленных и Обвиненных"? Где серебро Мердока? Что означают восемь цифр, которые Ниалл Сэмпл оставил своей жене? Почему Хлоя Гриффитс так агрессивно отнеслась к браслету? О чем, по словам Альби Симпсон-Уайта, Десиме лучше не знать?

Робин знала, что ей нужно все это забыть. Делом теперь занималась полиция Лондона, и, словно подчеркивая этот факт, представитель полиции заявил в четверг, что тело в хранилище принадлежало не Джейсону Ноулзу. Газета "Sun" была единственной, кто уделил хоть какое-то внимание этой истории под заголовком "МАСОНСКОЕ ТЕЛО: ПОЛИЦИЯ ОШИБЛАСЬ".

По настоянию Страйка Робин продолжала работать либо у себя на квартире, либо в офисе. Она начинала чувствовать себя помощницей Пат, занимаясь бумажной работой и небольшими исследованиями, которые можно было провести онлайн. С другой стороны, она знала, что ее психическое состояние оставалось таким же плохим. Дни шли, и вместо того, чтобы становиться лучше, ей становилось все хуже. Неожиданные звуки, даже телефонный звонок, пугали ее; она не могла спать больше пары часов подряд и постоянно вспоминала мужчину, который пытался задушить ее в "лендровере". Любая мелочь вызывала у нее слезы: пролитый апельсиновый сок, потерянная пуговица. Она изо всех сил старалась скрыть это от всех вокруг, включая Мерфи, уверенная, что если скажет правду, то это приведет к ссоре или к настоянию на том, чтобы она вообще на время прекратила работу.

Уэйд Кинг был выпущен под залог и знал, где ее найти. Робин, которая любила жить одна и ощущать свободу, теперь не чувствовала себя в безопасности в своей квартире, поэтому каждый день ходила на Денмарк-стрит и обратно. Она предпочла бы всегда находиться в компании знакомых и людей, которым можно доверять.

Когда в четверг вечером она свернула на Блэкхорс-роуд, ожидая Мерфи на ужин, он позвонил ей.

– Я не смогу прийти сегодня вечером.

– Ох, – сказала Робин, злясь на себя за то, что ей снова хочется плакать. – Почему?

– Час назад я навестил дома одного подозреваемого, у которого на дне шкафа обнаружилось нечто похожее на две самодельные бомбы.

– Дерьмо!

– Да, и угроза терроризма находится на уровне "серьезно", поэтому мы эвакуировали половину улицы и ждем саперов.

– Ну, теперь я могу взглянуть на мою дневную работу с документами по-другому, – сказала Робин, и Мерфи рассмеялся. Она удивилась, насколько ей было легче от того, что она его развеселила; казалось, в последнее время они редко смеялись.

– Завтра вечером? – спросил он, и Робин согласилась.

Сгущалась тьма. Припарковавшись у своего дома, она полезла в сумку за новым баллончиком перцового раствора, который сама же и сделала (первый баллончик у нее конфисковала полиция), и несколько минут просидела на месте, пытаясь набраться смелости пересечь темную парковку. Сколько бы она ни убеждала себя, что никто ее не подстерегает, убедить свое подсознание ей так и не удалось.

Давай же, – твердо сказала она себе и вышла из машины.

Она была уже на полпути к двери здания, когда услышала мужские голоса и крики. В панике она бросилась обратно к "лендроверу".

Из ее дома выскочили двое мужчин, направляясь прямо к ней. Она так дрожала, что выронила ключи от машины. Наклонившись, чтобы поднять их, она услышала рычащее слово "сука ебаная", и тут первый мужчина промчался мимо нее, его кудрявые волосы вырисовывались в свете уличного фонаря – это он! – но второй, который был выше и шире, замедлил шаг; он почти догнал ее…

– НЕТ! – закричала Робин, доставая перцовый баллончик.

– Роб, это я, – раздался знакомый голос. – Это я!

– Мартин? –