Танцоры в трауре - Марджери Аллингем
Его спасло от нескромности появление Сутане, который широкими шагами шел к ним через лужайку, свободный шелковый халат развевался вокруг его угловатой фигуры. Он был нетерпелив и любознателен, и сила его личности захлестнула их волной, которую они физически ощущали и испытывали дискомфорт. В своей крайней нужде он напомнил Кэмпиону о несчастной Саре, и было очевидно, что он произвел такой же эффект на доктора, потому что старик сразу заговорил о ребенке.
“Просто шок, мистер Сутане. Инцидента было вполне достаточно, чтобы объяснить это”.
Молодой человек уставился на него как на сумасшедшего.
“Шок?” переспросил он. “Боже мой, машина проехала по ней!”
Доктор Бувери напрягся, и его старые глаза стали суровыми.
“Я говорю о вашей дочери, сэр”, - сказал он.
Сутане моргнул, и они заметили его умственные усилия, когда он отвлекся от одной темы к другой. Это было самое поразительное в этом человеке — эта необычайная живость невысказанного выражения его мыслей.
“Сара?” - спросил он не без интереса. “Что с ней такое?”
Доктор Бувери замер. Кэмпион почувствовал его презрение и беспомощно посмотрел на них двоих. Он знал, что доктор никогда не смог бы представить ситуацию, в которой мужчина мог бы любить своего ребенка и при этом буквально не иметь времени подумать о ней, в то время как Сутане никогда бы не осознала, что существует мир, в котором время для размышлений не только не распределено, но и настолько свободно и изобильно, что не имеет никакой ценности вообще.
“О вашей маленькой дочери хорошо заботятся. Горничная напугала ее. Она думала, что потеряет свою собаку”. Доктор говорил холодно и с явной неприязнью к памятнику человеческого эгоизма, который, как ему казалось, он видел перед собой.
Сутане слушал его, склонив голову набок, и, совершенно очевидно, считал его немного сумасшедшим.
“Нашла ли она сейчас собаку?”
“Да. Я счастлив сообщить, что за ними обоими присматривают”.
Сутане устало провел рукой по лбу.
“Боже мой”, - сказал он.
Взглянув на выражение лица доктора Бувери, Кэмпион вспомнил об одном знакомом ему пожилом джентльмене, который рассказывал, как он ходил вокруг дома презираемого современника и “мысленно плевался”. Доктор Бувери мысленно плевался и сейчас. Кэмпион сменил тему разговора.
“Сутане”, - сказал он, - “ты не знаешь, страдала ли Хлоя Пай когда-нибудь от приступов удушья или обмороков?”
Доктор предупреждающе кашлянул, но в его глазах был интерес. Как и Сутане. Он пристально посмотрел на них обоих.
“Я никогда не слышал об этом”, - сказал он. “Видите ли, я ее совсем не знал”.
Доктор Бувери нахмурился. “Но она жила в вашем доме ...”
Слабый румянец выступил на лице Сутане.
“Я не знал ее”, - быстро сказал он. “Пока она не присоединилась к актерскому составу "Буфера”, я никогда не встречал ее, разве что случайно на вечеринках". В своем стремлении звучать убедительно он использовал интенсивность, которая победила его объект. “Она была практически незнакомкой для меня”.
Доктора вывел из себя скрытый антагонизм в голосе.
“Вы скажете это коронеру”, - сказал он.
Сутане замедлил шаг. “Естественно”, - сказал он и, развернувшись на каблуках, быстро и сердито зашагал прочь.
Провожая доктора к его машине, Кэмпион вспомнил, как Хлоя Пай сидела на коленях у Носка в утренней гостиной, и снова услышал ее писклявый протест: “Мы с Джимми старые друзья”.
Глава 9
Бывают времена, мой дорогой друг, ” сказал дядя Уильям, “ когда весь мир выходит из-под контроля и беспорядочно крутится у тебя перед глазами, заставляя чувствовать себя чертовски неуютно и растерянно. В такие моменты остается только одно - зажечь хорошую сигару, взять в руку бокал и ждать, пока не увидишь луч света, пробивающийся к тебе сквозь мрак. Это было моим правилом на протяжении всей моей жизни, и оно еще ни разу меня не подводило. Садись, мой мальчик, а я принесу напитки ”.
Выглядя еще более похожим на медведя, чем когда-либо, в своем старом джентльменском костюме из фланели в коричнево-бежевую полоску, он указал мистеру Кэмпиону на кресло у камина в маленькой музыкальной комнате и подошел к шкафу в нижней части книжного шкафа.
“Дорогие люди”, - заметил он, рассматривая полдекантера шотландского виски, который нашел там. “Странно, что вы вспоминаете меня в такое время. Это мой собственный запас. Когда я впервые приехала сюда в прошлом году, Джимми указал мне на буфет и сказал, что отдал распоряжение, чтобы графин и стаканы всегда стояли там, чтобы я могла выпить, когда захочу, и мне не приходилось бегать за ними. Вот что я имею в виду об этих людях, Кэмпион. Они милые добрые души, добрые, вдумчивые и интеллигентные, которые заставляют парня чувствовать, что он живет как дома. Лучший дом, чем у некоторых, кого я знал”, - добавил он задумчиво. “Бедная мама! Никакого ощущения комфорта, каким мы его знаем сегодня. Тем не менее, Кэмпион - очень величественная пожилая женщина. Выпьем за нее. Да благословит ее Бог ”.
Кэмпион выпила молчаливый тост за двоюродную бабушку Кэролайн и пожелала, чтобы она была еще жива, но на самом деле не желала ее внушающего благоговейный трепет присутствия в дилемме момента. Дядя Уильям продолжил.
“Сутейн, Конрад и Сок на дознании, Линда с ребенком, Ева везет Мерсера в Бирли, а эта женщина из Финбро благополучно убрана с дороги”, - сказал он с удовлетворением. “Мы одни в покое, чтобы немного подумать”.
“Что случилось с Тапочками Белью?” Поинтересовалась Кэмпион.
“О, она ушла. Разумная девушка”. Ярко-голубые глаза дяди Уильяма аплодировали ее уму. “Как только прошлой ночью пришли новости, Сак затолкал ее в ее маленькую машину, и она поехала по переулку в другую сторону, чтобы избежать неприятностей. Не так бессердечно, как это звучит. Как указала Сак, она не женщина; она дрессированное животное с репутацией. Он сказал ей, что она ничем не может помочь и, возможно, ей придется вести шоу, если Сутане откажется на ночь или около того. Она не совсем такая, какую можно было бы ожидать от актрисы. Живет полностью по расписанию. Так
