Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

Однако беспокоиться оказалось не о чем — бабуля попалась на удивление глазастая и расшифровала сигнал Зигунова совершенно верно:

— Наверное, через час придут, а то, может, и пораньше немного.

— Отлично, — откликнулся мастер, продолжая что-то подкручивать в оконной раме.

Майор помахал рукой, привлекая внимание Анны Никифоровны, и несколько раз нарисовал указательным пальцем в воздухе окружность, а затем сделал движение кистью, мол, продолжайте. Он пытался дать понять своей связной, что нужно тянуть время, забалтывать подозреваемого, чтоб он отвлекался и ничего не заподозрил. Или не начал действовать раньше удобного для Зигунова времени.

Пожилая женщина на секунду замерла, недоуменно приподняв брови, но почти сразу кивнула.

— Кстати, Дмитрий Степанович, — заговорила она тоном, будто только что вспомнила нечто важное. — Я же тут книжки приготовила, которые вы просили.

— О, замечательно.

Анна Никифоровна начинает извлекать из тумбочки стола книги и складывать перед собой:

— Так. Достоевский, Эдгар По… А, вот и те, что вы для деток просили.

— Спасибо, Анна Никифоровна. Малые обрадуются. Да и мне будет чем на выходных заняться, а то по телику одну рекламу крутят. С перебивками на еще более бесполезную дрянь.

— И не говорите.

— Так. — Аброськин поводил раму из стороны в сторону, подергал — никакого скрипа и дребезжания как не бывало. — Вроде все. Принимайте работу.

— Ой, ну, что вы… Я же знаю, что вы всегда на совесть…

И в этот момент раздался громкий скрип, а затем еще более оглушительный стук падающего на пол чего-то тяжелого.

— Ах ты ж!..

Зигунов резко обернулся. Денис Иннокентьевич сидел на полу с перекошенным от испуга и боли лицом — стул, на котором он сидел и который служил еще, наверное, студиозусам при царе-батюшке, разъехался ножками во все стороны и развалился на части.

— Это кто там? — с преувеличенным спокойствием спрашивает Аброськин, начиная тянуться к своей объемистой сумке. — Засаду, что ли, устроили?

«Ему нельзя дать добраться до сумки, мало ли что у него там может быть припрятано, — вихрем неслись в голове Петра мысли, наскакивая друг на друга. — Если серийный убийца он, то ему ничего не помешает пристрелить бабку-библиотекаршу». Двигаться он начал еще до того, как успел закончить мысль.

— Не двигаться! Руки вверх! — крик Зигунова заполнил весь читальный зал. Он выпрыгнул из-за стеллажа и нацелил пистолет прямехонько в лоб Аброськину.

— Аааа, начальник, ключик-чайник, — скривил губы тот, продолжая тянуться к сумке с инструментами. — Снова оружие на меня наставляете. Вы ж сами отпустили мою грешную душеньку, даже подсобили с работой. Чего же теперь-то…

— Руки, я сказал, — отчеканил Зигунов. — Не уберешь руки от сумки, получишь пулю.

Дуло пистолета сместилось чуть вправо, чтобы не убить подозреваемого, а прострелить плечо, если понадобится. Но этой доли секунды Аброськину хватило, чтобы отреагировать. Он молниеносно схватил сумку и швырнул ее в майора. По полу зазвенели ключи, плоскогубцы, отвертки. Анна Никифоровна в ужасе вскрикнула. Зигунов отскочил в сторону и попытался снова взять на мушку подозреваемого. Сумка грохнулась за спиной, рассыпая остатки своего содержимого. А Аброськина на подоконнике уже не было — он выпрыгнул в окно.

— Вот же гад, — бурчит себе под нос Петр и бросается следом.

То, что читальный зал располагался на первом этаже, было и плюсом, и минусом одновременно. Конечно, не было риска сломать себе ноги, но и задержать беглеца это не могло. Аброськин бежал через институтский двор, петляя, как заяц. Видимо, эта привычка сохранилась еще с того периода, когда он воевал в ДНР, потому что сейчас маневрировать смысла не было никакого. Во дворе была куча народу: студенты, преподаватели, обслуживающий персонал, посетители. Короче, народу столько, что вести прицельный огонь здесь начал бы только маньяк.

Зигунов несся за бывшим боевиком через двор, опустив оружие и думая только о том, чтобы у Аброськина не оказалось огнестрела под спецовкой.

Спецназа до сих пор не было, и времени его ждать не было тоже. Расстояние между беглецом и догоняющим неумолимо увеличивалось. Еще немного, и Аброськин доберется до выхода со двора, а потом его ищи-свищи. Вариантов оставалось немного.

— Стой! Стрелять буду! — гаркнул Зигунов и выстрелил в воздух.

Звук выстрела прогремел в замкнутом пространстве двора пушечной канонадой. Люди бросились врассыпную, какая-то девушка закричала. Но с линии огня ушли все непричастные, и это было хорошо. Между Аброськиным и Зигуновым оказалось чистое пространство. Но другое было плохо — однорукий добежал уже практически до выхода, еще шаг, и стрелять будет не в кого. А там он растворится в толпе, снова рванет в какую-нибудь ДНР и ищи ветра в поле. Нет уж! Отпускать его нельзя ни в коем случае!

В голове билась одна-единственная мысль, повторяясь снова и снова: «Я тебе эти барабанные палочки знаешь куда засуну»?

Кипя от ярости, майор рванул за Аброськиным изо всех сил и почти схватил, но тот оказался на долю секунды быстрее. Резко метнувшись влево, он сиганул в небольшой овражек лесополосы, окружающей часть территории пединститута. Но, на удачу Зигунова, овражек оказался глубже, чем, видимо, посчитал беглец.

Однорукий вскочил недостаточно проворно, и Петр успел напрыгнуть на него сверху. Однако триумф длился недолго. Аброськин угрем вывернулся из захвата и постарался перехватить руку с пистолетом, но тут уже его противник не оплошал. Зигунов резко отдернул руку и, пока бывший боевик по инерции продолжал наклоняться в его сторону, размашисто врезал ему рукояткой табельного оружия в челюсть. Послышался неприятный хруст, Аброськин захрипел и осел на землю.

— Теперь не убежишь, гнида, — с трудом восстанавливая дыхание, прошипел майор. Он наклонился, проверил пульс поверженного врага и удовлетворенно кивнул — тот был в отключке. Затем Петр прохлопал спецовку на предмет оружия, и все оказалось чисто. Значит, оружие было либо в сумке, либо его не было вообще. Второе вызывает некоторые вопросы, но о них мы подумаем позже.

Зигунов отер с лица пот и посмотрел на часы.

Глава 24

— Да-да, конечно. Если вдруг что, я позвоню… сообщу… в смысле…

Профессор Рында продолжал кивать и тараторить, и сразу становилось понятно, в каком он шоке. Пожилой литературовед внезапно оказался одним из активных участников кровавой истории… Вернее, только сейчас, после ареста Аброськина,