Диагноз с пулей в сердце - Владимир Григорьевич Колычев

— Убийство на Кирова.

Абдулов пристально смотрел на Давыдова. Вдруг в силу своей расшатанной психики услышит про убийство Кирова. Возмутится, откажется, как же, сколько лет прошло… Но Корней понял все правильно. Потому что сознание пребывало в светлой фазе, в темной ему делать нечего.

— Слышал. Коллектора убили. Позавчера.

— Должник убил.

Абдулов не мог утверждать так категорично, он следователь, и пока суд не вынесет приговор, обвиняемого нельзя считать убийцей. Но, возможно, начальник провоцировал ненадежного подчиненного, — в любом случае нужно соглашаться.

— Интересная ситуация.

— И предельно ясная. Но подозреваемый все отрицает. Вены попытался себе вскрыть.

— Привлекает внимание общественности.

— Уже привлек, из администрации звонили, спрашивали… В общем, надо съездить на место преступления, посмотреть, может, что-нибудь увидишь своим незамыленным глазом.

— Я теперь занимаюсь этим делом?

— Неофициально. Неофициально в помощь Ямщикову. Он ведет это дело, пусть и дальше ведет, а ты посмотри, может, скажешь что.

Как-то уж очень скользко Абдулов водил вилами по воде. И Корней его понимал. Видно, вина подозреваемого не вызывала у него сомнений, но из администрации звонили, нужно как-то реагировать. Если бы губернатор позвонил или хотя бы мэр, Абдулов принял бы реальные меры, а так он всего лишь сымитировал бурную деятельность. Ямщикова с дела не снимает, а назначает параллельное следствие. Неофициальное и с очень смутными полномочиями следователя. Но Корнею отказываться нельзя, ему до «маленькой» пенсии всего четыре года осталось. Хотя бы до минимума дослужить, а дальше как пойдет. Возможно, болезнь не будет прогрессировать.

— Мне нужен протокол осмотра.

— Материалы у Ямщикова, он сейчас в больнице, Дружкова допрашивает, но могу скинуть фотографии. — Абдулов кивком указал на компьютер.

Фотографии Корней изучал в машине. На перекрестке Карла Маркса и Фридриха Энгельса вечный затор, объехать нереально, пришлось потерять пятнадцать минут… На изучение фотоматериалов.

Гражданин Дружков задолжал крупную сумму денег, коллекторы взяли его в оборот, но поплатились за это. Четникова нашли мертвым на межэтажном лестничном пролете неподалеку от квартиры Дружкова. Ударили по голове молотком с тяжелым бойком, причем били не острой, а тупой частью. И очень точно ударили, если потерпевший даже не обернулся. Как шел, так и свалился с нижней ступеньки лестничного пролета. Судя по положению тела, Четников сначала по инерции врезался в стену лестничной площадки, а затем уже завалился на бок. Шерстяная кепка с него слетела, валялась рядом. На ней лежало орудие убийства, новенький молоток с деревянной ручкой. На голове кровь, а боек чистый, объяснение этому имелось. Удар приняла на себя кепка потерпевшего, кинетическую энергию она не погасила, но брызнувшая из раны кровь на молоток не попала.

Осмотрел Давыдов и лестницу, по которой спускался коллектор, и межквартирную площадку. Дом старый, пятиэтажный, лифта нет, квартиры выходили прямо на лестничную площадку, никаких коридорчиков, тамбуров и прочих закутков. На площадке у двери в квартиру подозреваемого лежал огнетушитель, криминалист пометил его табличкой под номером «восемь». И с цифрой три на красном баллоне. Наверняка с огнетушителя сняли отпечатки пальцев. И с молотка тоже. Но с орудием убийства понятно, а откуда взялся огнетушитель? Судя по фотографиям, подъезд содержался если не в образцовом, то близком к тому состоянии, — возможно, огнетушители входили в комплектацию помещения.

Корней подъехал к дому на улице Кирова, припарковался. Из подъезда ему навстречу вышла светловолосая девушка с голубыми глазами, среднего роста, худенькая. Внешне она живо напоминала Милу; Корней испугался за себя, но виду не подал. Если это Мила явилась ему, нужно сделать все, чтобы не замечать ее. Как будто и нет ничего. Никак нельзя воспринимать свои видения всерьез. К счастью, Корней очень хорошо это понимал.

Но девушка была похожа на Милу только внешне, и то в общих чертах. Мила излучала оптимизм, всегда веселая, жизнерадостная, даже в гробу ее губы растягивались в улыбке — все казалось, что вот-вот она поднимется и засмеется: розыгрыш удался. А у этой юной особы взгляд грустный, тоскливый. Движения неуверенные, неловкие, заторможенные. Одета хорошо, плащ новый, но вряд ли модный. И длинный чуть ли не до пят. Черные брюки под ним с широким низом, тяжелые туфли на мощной подошве, чистые, носки не сбитые, даже не поцарапанные. Но при всем при этом девушка производила впечатление сироты, брошенной на произвол судьбы. Любой может ее обидеть. В том числе и Корней. Она пугливо глянула на него и поспешила сдать в сторону, чтобы он смог пройти, не задев ее.

А он не мог пройти мимо. Хотя бы потому, что нужно успокоить себя. Ясно же, что это не Мила, но проверить себя все же не помешает.

— Здравствуйте! — начал Корней.

Девушке лет восемнадцать, по сути, ребенок, но разве она не считает себя взрослой? Если да, то и обращаться к ней нужно соответствующе. Никакой слащавости в голосе, паточного заигрывания. Но и брови хмурить сильно не стоит.

— Майор юстиции Давыдов, следственный комитет, — представился он.

Но удостоверение предъявлять не спешил, нужно уметь подать себя так, чтобы оппонент верил на слово. И не требовал потратить драгоценное время на никому не нужные выяснения. А подавать себя Корней умел. Внешности он, честно говоря, не броской, ничем не примечательное лицо, среднего роста, худощавый, — в общем, энергетика спокойная, походка обычная, в глаза не бросается, из толпы не выделяется. И женщины его издалека не замечали, если и проявляли интерес, то не сразу. Но и пренебрежения к своей персоне в женских глазах он давно уже не замечал. И одевался он в ногу со временем, вещи хорошие, подобраны со вкусом, и говорить он умел, и, главное, правильно смотреть, так, чтобы собеседник не испытывал ни смущения, ни превосходства. Умел он обезоруживать взглядом, когда мягко, когда жестко, а иногда мог даже ввести в транс. Знал, что такое гипноз. Немногим чуть более, чем просто знал.

— Вы по поводу убийства? — Девушка поверила ему, расслабилась где-то на уровне контактных чувств, но внутренняя зажатость сохранилась.

Она все так же настороженно смотрела на собеседника, но пугал ее не столько сам Давыдов, сколько мужчина в нем. Страх перед мужчинами как таковыми у нее имелся, Корней интуитивно чувствовал его.

— Кого убили, вы не знаете?

— Нет, — не задумываясь, мотнула головой девушка.

— А кого задержали за убийство?

— Кого задержали?.. Яшу задержали… Якова Ильича. — Голос ее едва заметно дрогнул.

— Ты его знаешь?

— Мы соседи. Двери напротив… Мне идти надо, — заторопилась девушка.

— Да, конечно, но у меня могут возникнуть вопросы. Я могу тебе позвонить?

Улыбался Давыдов