Ну и семейка - Марина Серова

Я опешила:

— С чего вы это взяли, что скоро умрете?

Нина тихо ответила:

— После смерти Ковалева мне совсем худо стало, не спала, голова адски болела, рвало все время! Я-то думала, это на нервной почве. Но все же сходила в больницу, сдала анализы, доктор на МРТ послал. А позавчера позвонили, огорошили меня, рак головного мозга, четвертая стадия. Предлагали, конечно, химию делать, говорили, надо бороться. А я отказалась. Какой в этом смысл? Я ведь знаю, почему это со мной приключилось! Это расплата за то, что я сделала. Ничего не поделать. В монастыре мне легче, когда сильный приступ боли, молитва спасает. А в тюрьме я сразу умру. Такие вот дела. Ну что, едем? Мне уже, наверное, все равно, в тюрьму так в тюрьму. Какая разница, где подыхать…

Я была, конечно, поражена услышанным, мне даже жалко стало Нину Сидоровну несмотря на то, что, как ни крути, она убила человека и должна за это ответить по закону. Я тихо сказала:

— Я вам сочувствую, такой диагноз тяжелый. Но сами понимаете, это никак не отменяет наказания за совершенное преступление. Собирайтесь, поедем в полицию. Надеюсь, вы больше не станете от меня бегать? Скажу честно, я порядком подустала за вами гоняться.

Нина опустила голову и кивнула, и уже через два часа мы приехали к Кире в отделение. Я ему шепнула:

— Вот, мы приехали чистосердечное писать. Созналась во всем домработница, и запись разговора у меня имеется, если что. А то знаю я этих преступников, сначала покаются, а потом назад.

Киря кивнул, и стал работать с Ниной как положено. А я вышла в коридор и позвонила Миле:

— Добрый день. Это Татьяна, частный детектив. Ну что, я закончила ваше дело. Нина сейчас в полиции, дает признательные показания. Это она подмешала вашему отцу в чай препарат сердечный, отчего он и скончался.

Мила даже закашлялась, и тут же прокричала в трубку:

— Вот же тварь! А такой тихоней прикидывалась, как тень по дому ходила, я бы никогда на нее не подумала! За что она его? Кто дал ей право лишать жизни человека? Я ее ненавижу! Можно я с ней поговорю? Мне очень нужно! Иначе я жить не смогу спокойно! Прошу вас!

Я ответила:

— Думаю, можно, я устрою вам свидание. Понимаю твое состояние. Тебе сейчас больно, очень сильно больно. И все же, не спеши ненавидеть Нину. Когда ты узнаешь ее мотивы и нынешнее состояние, возможно, немного изменишь мнение о ней. То, что она сотворила, конечно, ужасно, и нет этому оправдания. Она не хотела убивать. Не собиралась. С ее стороны это был жест отчаяния, она спасала сына, своего Генку! И твоего жениха, между прочим. Ты знала, что Нина Сидоровна — мать твоего Гены?

Мила осеклась:

— Как мать? Генкина? Не может быть! Она же знала о нашем романе, все в доме знали. Почему же она не сказала? Почему ни разу не поговорила со мной? Так что же это получается, я свою будущую свекровь сейчас за решетку посажу? Ужас какой! А Гена? Он вообще знает, что случилось?

Я грустно ответила:

— Нет, конечно, я только тебе успела позвонить. Ему уж сама сообщишь. Представляю, что с ним случится! Узнать такие страшные новости про родную мать, которая любила его больше жизни! Да и убила ради него! А теперь она умирает, у нее рак неоперабельный! Я не знаю, как он бедный все это переживет…

Мила совсем сникла и тихо сказала:

— Можно я сейчас же приеду? Пожалуйста! Мне нужно и с вами поговорить! Мне больше не с кем посоветоваться, я не знаю, как поступить, я запуталась еще больше. Я-то думала, узнаю, кто убил папу, и мне легче на душе станет. Но теперь мне еще хуже! Как же все сложно во взрослой этой жизни! Не поймешь, кто друг, кто враг, а кто родственник. Вот только папу уже не вернешь… И время назад не отмотаешь!

У меня у самой от всего этого кошки на душе скребли. Жалко мне было Нину, и все тут! Несмотря на то, что камнем по башке из-за нее получила. Такая у нее судьба грустная, исковерканная. Предательство мужа пережила, выходки оболтуса сына, он-то ее и довел, наверное, до ручки! Но насколько же всеобъемлюща любовь матери к ребенку, что та готова на убийство решиться ради спасения сына! Уму непостижимо.

Глава 13

На следующий день Гена ждал меня возле моего агентства, его было не узнать. Никакой байкерской атрибутики, джинсы и толстовка, бледный, поникший. Парень поздоровался и начал с порога:

— Мне Мила звонила, сказала, что маму нашли и арестовали и что ее обвиняют в убийстве! Это неправда! Мама не могла! Да она мухи не обидит, она самая добрая на свете. Она даже меня толком выпороть не могла, рука не поднималась. А уж убить? Не верю! Это точно ошибка какая-то. Отпустите ее.

Я ответила:

— Ты многого не знаешь, Гена. К сожалению, это правда. Она подсыпала Ковалеву кофеин, отчего у него подскочило давление. А потом не вызвала вовремя скорую. Сама она во всем созналась. Твоя мама это сделала ради тебя. Потому что очень сильно любит, а Ковалев кричал, что тебя посадит. Вот у нее, видимо, рассудок и помутился. Такие дела, Гена.

Парень буквально зарычал, сел в кресло, обхватил голову руками и орал:

— Нет! Я не верю! Это я во всем виноват. Я же совсем ее перестал замечать! Она казалась мне назойливой мухой, что все время жужжит над ухом, я радовался, когда она уехала! И только ваши слова тогда заставили меня задуматься. Я даже переживать стал, где она, что с ней. Вы вообще заставили нас с Милой задуматься о будущем. Мила сейчас работает, она так изменилась! Совсем другая стала. Взрослая, рассудительная, она больше не капризный ребенок. И я решил ей соответствовать. Вы были правы, я же мужчина и должен думать и о себе, и о Миле. Тоже пошел работать, меня взяли в компьютерный салон, администратором. И учебу я подтянул, меня больше не отчисляют. Я думал, мать вернется, так обрадуется! Она ведь тоже умоляла меня за ум взяться. А теперь что? Ее посадят? Из-за меня? Какой же я дурак!

Я не знала, как помочь справиться с потрясением бедному парню, а ведь мне предстояло сообщить ему еще одну новость, пострашнее, язык не