Лунатик - Ларс Кеплер

Четыре месяца назад они с Ольгой открыли совместный счёт, чтобы накопить на поездку. Ольга внесла уже в три раза больше, чем он.

Хьюго надеялся подработать на рождественских каникулах. Возможно, даже попросить у отца в долг.

Ольга говорит по‑французски, у неё есть права. Она пообещала помочь ему в поисках мамы.

Хьюго любит представлять себе, как мать живёт одна в старом, слегка перекошенном доме её родителей в Ле‑Гран‑Виллаж.

Рядом с ней только собака, растения и куры.

Она не пьёт уже несколько лет. Ездит на ржавом пикапе «Форд» и иногда подрабатывает с маленькими детьми в Кап‑Руж.

В этой фантазии он остаётся у Клэр, когда Ольга улетает домой. Он проводит с матерью всё лето, а перед своим отъездом в Швецию приглашает её в хороший ресторан.

Там белые скатерти и разноцветные фонари под потолком.

Они наряжаются и сидят за столом много часов.

Клэр говорит: «Прости, что не могла быть с тобой все эти годы». А он дарит ей свой серебряный динар.

Хьюго не знает, откуда взялась монета. Всё, что он помнит, — она была в его руке, когда он однажды проснулся в лесу после ночного лунатизма в детстве.

С тех пор он носит её как амулет на тонкой цепочке, убеждая себя, что она его защищает.

Монета невероятно тонка. Серебро мятое, по краю выщерблено. На ней — изображение собаки или волка, окружённое чем‑то, похожим на арабский текст.

Когда он рассказал Ольге о своей фантазии, она ущипнула его за щёку, как маленького, и сказала, что он глупый, но милый.

Хьюго встаёт и проводит рукой по волосам.

У него болит живот. Он надеется, что скоро принесут завтрак.

В коридоре кто‑то идёт, толкая тележку. Колёса скрипят.

Через толстые стены доносится крик одного из заключённых.

Только сейчас Хьюго замечает кровь на двери, на решётке люка и на маленькой табличке с инструкцией на случай пожара.

Он понимает, что должно быть ночью, во сне, пытался выбраться из камеры.

Глава 6.

Агнета просыпается в шесть тридцать от звука электробритвы Бернарда, доносящегося через закрытую дверь ванной.

Ей нужно несколько секунд, чтобы вспомнить, где она находится.

Пока полиция обыскивает их дом, они с Бернардом решили извлечь максимум пользы из неприятной ситуации и заселиться в «Гранд-отель» в центре Стокгольма.

План Агнеты заключался в том, чтобы отоспаться в мягкой постели, пока он поедет обратно домой, встретит полицию и покажет, как он готов сотрудничать.

Агнета снова засыпает. Она едва успевает уловить слабый запах зубной пасты, когда он целует её в лоб и выходит из комнаты.

В восемь она встаёт, открывает дверцу тележки с завтраком, наливает себе кофе и съедает в постели тарелку яичницы с тостом.

Небо над зелёной медной крышей дворца на другом берегу реки светлеет.

До выхода в редакцию на «Телефонплан» у Агнеты ещё два часа. Она наливает себе ещё кофе и вспоминает вчерашний ужин.

***

Она надела чёрную вязаную крючком юбку из мерцающей золотой нити, жёлтую шёлковую блузку, плотно облегающую грудь, и золотые босоножки на шпильке.

— Пощади меня, Афродита, — сказал Бернард, придерживая для неё тяжёлую дверь.

Она шла по тихому коридору отеля впереди него, покачивая бёдрами из стороны в сторону.

— Я на коленях, — крикнул он ей вслед, засовывая ключ‑карту в нагрудный карман.

Агнета рассмеялась и пошла к лифтам, нажала кнопку и услышала жужжание механизмов по ту сторону латунных дверей.

Бернард в который раз проверил телефон. Похоже, уже в сотый. Он нервничал и весь вечер тщетно пытался дозвониться до Хьюго и его адвоката.

Они вышли из лифта и по лестнице спустились в ресторан. Их проводили к небольшому столику в самом дальнем конце зала, и они сразу же заказали по бокалу шампанского.

Они старались наслаждаться едой. Бернард рассказал историю о том, как оказался рядом с Салманом Рушди в небольшом самолёте по пути на литературный фестиваль.

— Представь, с моим страхом полётов и с фетвой против него… Я, как эгоист, мог думать только о себе, меня охватила паника. И всё равно мы замечательно поговорили и подружились за этот перелёт.

Агнета уже слышала эту историю, но всё равно рассмеялась. Она думала, что его страх летать, вероятно, связан с автобусной аварией, которую он пережил в детстве.

Она нащупала шрам под волосами на его груди, когда они в первый раз занимались сексом, а потом, когда они курили косяк в постели, спросила его об этом. Бернард всё рассказал про аварию, сказал, что она привлекла много внимания прессы и что именно из‑за неё ремни безопасности теперь по закону обязательны во всех автобусах. Это также было причиной того, что он всегда ехал так медленно, даже когда за ним скапливалась вереница машин.

Агнета отложила приборы, отпила вина, наклонилась вперёд и глубоко вдохнула.

Она решила вернуться к их прежнему разговору о Хьюго. Объяснила, что, по её мнению, они как семья застряли в колее, и именно поэтому она сказала, что подумывает пожить у матери.

— Просто… я честно не знаю. Сначала, когда Хьюго был младше, я имею в виду, всё было довольно просто… А когда он подрос, он стал отстраняться, и теперь он всё время злится на меня.

— Я не знаю, что с ним, — сказал Бернард. — Ты всё сделала правильно. Более чем правильно. Ты даже сказала, что хотела бы его усыновить.

— Я бы хотела, но…

Она замолчала, потому что принесли следующее блюдо: говяжью грудинку с кинзой в паровой булочке. Агнета поблагодарила официанта и молча подождала, пока Бернарду подадут лангустины в укропном бульоне.

— Я сделаю всё, чтобы ты осталась, — сказал он, и лицо его стало серьёзным.

— Если бы я чувствовала, что ты действительно это делаешь, или хотя бы что‑то близкое, всё было бы по‑другому, — ответила она. — Но я просто чувствую себя такой одинокой в этих отношениях. И уже давно.

— И всё из‑за Хьюго?

— Да. Или… из‑за того, как ты с ним обращаешься. Просто… ты же знаешь, какой он. Стоит мне хоть немного его покритиковать, он тут же делает это лицо… А если я не останавливаюсь, он встаёт и уходит, и я потом не вижу его по нескольку дней. Но это всё просто чёртова игра в силу — сказала она как можно