Паук - Ларс Кеплер

— Это так, я знаю. Это моя вина, что они…

— Нет, не ваша. Виноват Юрек, но Мара взвалила всю вину на вас… Она хотела, чтобы вас осудили за девять убийств.

— Понимаю, — бормочет Сага.

Йона придвигает стул к кровати и садится. Сага берёт фигурку и рассматривает её со всех сторон.

— Под автострадой, — продолжает Йона, — когда Мара повернулась к вам, она вовсе не собиралась стрелять. Она просто хотела, чтобы вы застрелили её.

— Значит, всё это был тщательно продуманный план самоубийства?

— Да.

— А вы выстрелили в меня, чтобы помешать мне её убить, — говорит Сага, опуская фигурку.

— Потому что иначе вас бы осудили за все убийства. Или, по крайней мере, за последнее, — спокойно говорит он. — Среди одеял на полу мы нашли письмо, где было написано, как вы угрожали ей, чтобы она не рассказала свою историю прессе.

— Она продумала всё, — произносит Сага.

— Мара винила вас в том, что вы не смогли спасти её семью, но больше всего она винит себя. Именно ей одной удалось выбраться из бункера, и остальные, вероятно, думали, что это значит, что их спасут, что она вернётся с помощью. Но она была так слаба после долгого времени в темноте, что просто шла и шла, почти не понимая, где находится.

— Кроме указателя на Мораберг… — тихо говорит Сага. — Это она постоянно повторяла психологу, но он её не понимал. Если бы у неё не случился нервный срыв и её не забрали в больницу, её семья выжила бы.

— Тяжёлое бремя.

— И именно поэтому она решила, что заслуживает вернуться туда, где держали остальных, и умереть вместе с ними.

— Как вы нашли место под автострадой? — спрашивает Сага.

— Девять мест захоронений образовали огромную букву «М» или «W» с основанием примерно в сто километров… И когда я увидела девятую фигурку, поняла, что место убийства и место захоронения совпадут.

— Потому что Мара уже не смогла бы сама перемещаться, — кивает Сага.

— Именно. Следуя её логике, я знала, где будет последнее захоронение.

— Вы учитесь, — говорит она с лёгкой улыбкой.

Как и предполагал Йона, после захвата в бункере Мара полностью раскрыла свой план, и сомнений нет: её осудят за убийства.

Они ещё какое-то время говорят о жертвах, и Сага бледнеет, когда заходит речь о Марго и Вернере, но только при описании отчаянной борьбы Рэнди за жизнь её лицо искажается, и по щекам текут слёзы.

— Почему все должны умереть? — шепчет она.

— Иногда кажется, что цена… слишком высока.

— Да.

— Юрек всё ещё сидит у меня в голове… Иногда я всё ещё думаю, что похож на него, — говорит Йона.

— Вы не такой.

— Просто… всё это становится всё тяжелее. После каждого дела я будто снова иду по окровавленному полю битвы.

— Знаю.

— Мне приходится останавливаться у каждого погибшего и заново переживать их страх и страдания, и то горе, что остаётся после них.

— Я тоже не могу перестать думать о жертвах, — шепчет Сага.

Йона встречается с ней взглядом.

— Уже давно я думаю, что делаю мир мрачнее, — признаётся он.

— Но вы лучший, — говорит она.

— Нет, это вы. Нам стоит чаще работать вместе.

— Нам действительно стоит, — отвечает она с улыбкой, вытирая слёзы.

Сага остаётся лежать, глядя в потолок, когда Йона поднимается и уходит. Она слышит, как он обменивается парой фраз с дежурными у двери, затем его шаги затихают в коридоре.

Она закрывает глаза и вспоминает длинную лестницу, как тьма сгущалась над ней, и незаметно засыпает, просыпаясь только от громких голосов снаружи.

— Отпустите меня! Мне нужно…

— Отойдите, пожалуйста, — говорит один из офицеров. — Нам нужно удостоверение личности и…

— Я имею право увидеть свою девушку! Мне нужно…

— Успокойтесь, — говорит другой офицер. — Если вы не успокоитесь и не сделаете шаг назад…

— Что, вы меня застрелите?

— Никто стрелять не будет, но нам придётся вас задержать, если вы не выполните наши указания.

Через пару мгновений дверь открывается, и в комнату входит один из офицеров со смущённым выражением.

— К вам пришёл некто по имени Карл Спеллер, — говорит он.

— Можете его впустить, — отвечает Сага с улыбкой. — Но я точно не его девушка.

Карл входит, скаля острые зубы в ухмылке. С огромной повязкой на голове он выглядит точь-в-точь как поэт Аполлинер.

На нём чёрная футболка с надписью «Мандариновая мечта» спереди, в руках большой букет красных роз.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на принцессу? — спрашивает он.

— Нет.

— Пуля выбила у меня кусок виска, — говорит он, небрежно указывая на голову.

— Не думаю, что ваша новая причёска стала от этого лучше, — отвечает она, сдерживая улыбку.

Глава 98.

Йона и Валерия сидят за столиком в ресторане «Ведхольмс Фиск» и едят жареного тюрбо. В зале царит тихая элегантность: мерцающие свечи, белые скатерти. Осталось всего несколько гостей, и персонал, кажется, двигается по залу беззвучно.

— Я начал думать, что всё, что мы делаем, и даже то, чего не делаем… — говорит он. — Всё это складывается в общий баланс и определяет, кем мы являемся.

— Да.

— И ничто в этом мире бесследно не исчезает, даже если иногда нам очень хочется, чтобы так было.

Йона обычно рассказывает Валерии о самых тяжёлых, напряжённых делах только тогда, когда они уже завершены. Это часть их негласного соглашения: она даёт ему уйти с головой в работу, не задавая вопросов, но как только всё начинает проясняться, он открывается ей.

Пока они ели закуски, он рассказал ей всё о фигурках, загадках, гонке со временем и охоте на убийцу. К моменту, когда подали основное блюдо, он уже вкратце описал ловушки, развязку и разборку под автострадой.

— Мара пройдёт тщательное психиатрическое обследование, но я не уверен… Я никогда не считал её больной в этом смысле — говорит он, откладывая нож и вилку. — Не знаю, была ли она вообще психически