Послушай меня - Тесс Герритсен

Сообщение состоит всего из нескольких слов, и, судя по размашистому почерку, его написала женщина.

Оставь нас в покое.

Я подхожу к окну и смотрю на дом Гринов. Это написала Кэрри Грин; в этом я абсолютно уверена. Чего я не знаю, так это того, что означает эта записка - мольбу или угрозу.

Оставь нас в покое.

В доме напротив быстрым движением запахивается шторка, и я мельком вижу силуэт. Это она, боящаяся что ее увидят.

Или ей не позволяют быть увиденной?

Я думаю о решетках на их окнах и пистолете на бедре ее мужа. Я думаю о том дне, когда встретила их, и о том, как собственнически он положил руку ей на плечо, и вдруг понимаю, что боится она не меня; она боится его.

Просто попроси меня, Кэрри, думаю я. Дай мне сигнал, и я помогу тебе сбежать от этого человека.

Но она отходит от окна и выключает свет.

Двадцать четыре

Джейн

Послеполуденная жара тяжело нависла над садом, а в воздухе витал сочный аромат сирени. Энтони Йилмаз, держа в руке садовые вилы, наклонился чтобы вырвать сорняк, и стряхнул землю с его корней.

— “Я знаю, это выглядит как работа, но для меня это не так”, - сказал он. - “После целого дня в офисе, где все, о чем мы говорим, - это инвестиции и налоги, вот как я расслабляюсь. Пропалываю сорняки. Обрезаю увядшие цветы. Я прихожу домой, снимаю костюм и галстук и направляюсь прямо в свой сад. Это помогает мне оставаться в здравом уме”. - Он улыбнулся Джейн и Фросту, и даже с его посеребренными волосами и глубокими морщинами от смеха, у него все еще была мальчишеская улыбка, яркая и озорная. — “Как и моей жене”.

Джейн потянула носом воздух, вдыхая восхитительные ароматы, и задумалась, будет ли у нее когда-нибудь свой собственный сад. Сад с растениями, которые она умудрилась бы не убивать, как почти все комнатные растения, которым не посчастливилось попасть в ее распоряжение. Здесь рододендроны и маки были в полном цвету, а кусты пионов окаймляли каменную дорожку, на которой грелся на солнышке огромный оранжевый кот. Клематисы и вьющиеся розы вскарабкались по пню мертвого дерева и перелезли через забор, словно пытаясь вырваться на волю. Ничто в этом саду не было упорядоченным, но все было совершенным.

Звук открывающейся двери во внутренний дворик заставил Энтони повернуться к дому. — “Ах, спасибо тебе, дорогая”, - сказал он, когда его жена Элиф вошла в сад, неся кувшин, наполненный рубиново-красной жидкостью, в которой позвякивали кубики льда. Она поставила его на столик во внутреннем дворике и вопросительно посмотрела на мужа.

— “Они здесь, чтобы спросить о том убийстве, о котором я тебе рассказывал. Леди-профессора из колледжа Колби.”

— “Но это случилось много лет назад”. Она посмотрела на Джейн. — “Мой муж был всего лишь студентом”.

— “Дело так и не было раскрыто”, - сказала Джейн. — “И мы по-прежнему его расследуем”.

— “Почему вы спрашиваете об этом Энтони? Вы ведь не думаете, что..."

— “Не о чем беспокоиться”, - сказал Энтони, похлопывая жену по руке. — “Но я мог бы им помочь. Надеюсь, что смогу". - Он потянулся за кувшином и наполнил бокалы. — “Пожалуйста, детективы, присаживайтесь. Это чай из гибискуса, привезенный из Турции. Освежающий и полный витаминов.”

В этот жаркий и влажный день, охлажденный чай был желанным напитком, и Джейн выпила половину бокала всего за несколько глотков. Когда она поставила бокал, то увидела, что Элиф наблюдает за ней, явно встревоженная визитом полиции. Но Энтони, казалось, нисколько не беспокоился, потягивая чай и позвякивая кубиками льда.

— “Даже спустя столько лет, - сказал он, - я отлично все помню, потому что в то время это стало для меня страшным потрясением. Ужасные вещи навечно остаются с нами, словно шрамы в мозгу, которые никогда не проходят. Я даже точно помню, где я был, когда услышал эту новость. В кафетерии кампуса, сидел с одноклассницей, которой я был увлечен в то время”. - Он посмотрел на свою жену и виновато пожал плечами. — “Мне потребовалось всего два свидания, чтобы понять, что она меня совсем не интересует. Но новость об убийстве — это очень яркое воспоминание”. Он опустил взгляд на свой стакан. — “Потому что профессор Крейтон была для меня особенной”.

— “Что вы подразумеваете под ”особенной"?" - спросил Фрост.

— "Только спустя годы я начал ценить то, как сильно она старалась чтобы помочь мне, иностранному студенту. Тощему мальчишке из Стамбула, чувствовавшим себя белой вороной в чужой стране. А эти ужасные зимы! У нас в Стамбуле тоже есть снег, но я не был готов к тому, как холодно в Мэне. Однажды утром, еще первокурсником, я был на уроке по английскому языку у профессора Крейтон, и замерз так, что губы у меня посинели. И она протянула мне свой шерстяной шарф, просто так". - Он улыбнулся, его взгляд скользнул вверх, к виноградной лозе из цветущей глицинии над головой. — “Такие жесты запоминаются. Простые проявления доброты. Она стала моим добрым советчиком. Приглашала меня на рождественские ужины, когда я не мог позволить себе улететь домой на каникулы. Побудила меня подать заявление в аспирантуру. Моя собственная мать была так далеко, а профессор Крейтон была для меня почти заменой матери. Вот почему ее убийство было...” - Он покачал головой. — “Это было так тяжело, особенно для меня”.

— “Когда вы в последний раз видели ее живой?” - спросила Джейн.

— «Это было на вечеринке с коктейлями, в ее доме. Я тогда учился в выпускном классе, и она пригласила около двух десятков других старшеклассников, которым преподавала. Кажется, это было перед Хэллоуином. Помню, темнело очень рано и листья уже изменили цвет. Все казалось таким праздничным, мы потягивали вино, болтая о том, что мы собираемся делать после выпуска. Высшая школа, работа. Путешествия. Мы все предполагали, что у нас есть будущее, но ведь никогда не знаешь наверняка, правда? Кто бы мог подумать, что одного из нас не станет уже через несколько дней».

— Какой вам показалась в тот вечер профессор Крейтон? — спросила Джейн. «Выглядела ли она встревоженной? Чем-то расстроенной?»

Энтони обдумал вопрос. — "Нет. Не думаю».

— «Знали ли вы о тяжюе за опеку над детьми, которую она вела