Тропа воскрешения - Майкл Коннелли

— И что тогда? В отчётах сказано, что на руках Энтони есть следы пороха.

— «ГСР» можно объяснить. Думаю, есть вероятность, что Декстер выстрелил в себя сам, а вину свалил на Энтони, чтобы не лишиться значка.

— Гарри, ты гений.

— Я говорю это не ради себя. Судя по этим отчётам, это «могло» произойти.

— Ладно, — сказала Аронсон. Теперь её голос звучал предельно серьёзно. — Объясни мне.

— Сразу повторю: я не утверждаю, что всё было именно так, поняла? — сказал Босх. — Я не знаю, что случилось. Но это не первый случай, когда какой‑нибудь придурок‑коп стреляет в себя и пытается повесить это на кого‑то ещё. Если признаешь, что случайно выстрелил, — карьере конец. Придётся искать другую работу.

— Я понимаю. Просто расскажи, как это могло произойти, а дальше я сама.

— По словам Энтони, Декстер выхватил пистолет и наставил на него. Адреналин от погони, арест. Прежде чем подойти, он заставил Энтони опуститься на колени и сцепить пальцы за головой. Процедура такая: одной рукой хватаешь и удерживаешь запястья подозреваемого, другой убираешь оружие в кобуру. Потом надеваешь наручники. В расшифровке радио видно: сначала Декстер даёт «Код Четыре» — то есть «подозреваемый под контролем». А восемь секунд спустя орёт, что офицер ранен.

— Господи, Декстер сам в себя выстрелил!

В голосе Аронсон почти звучало торжество: перед ней открывалась линия защиты племянника.

— Я не знаю, что произошло, — повторил Босх. — И ты тоже не знаешь. Но есть пара моментов. Первый: на Энтони не было наручников, когда другие офицеры его задержали. Значит, что бы ни случилось, это произошло до того, как Декстер успел его заковать. Второй — траектория ранения.

— Нисходящая, через ступню, — сказала Аронсон.

— Сначала по внешней стороне правой голени, затем через ботинок и ногу. Траектория однозначно вниз. Тебе нужно выяснить, правша ли Декстер и носил ли пистолет в кобуре справа. Это может означать, что он случайно выстрелил, когда пытался убрать оружие. Помни: момент был напряжённый, адреналин зашкаливал. Такое случается.

— И он готов отправить шестнадцатилетнего пацана за решётку, чтобы прикрыть свою ошибку.

— Вполне возможно. В твоих материалах нет сведений, сколько он служит в полиции. Я бы поставил на небольшой срок. Случайные выстрелы чаще у новичков. Это ещё и объясняет «ГСР» на Энтони. Тот стоял на коленях, руки сцеплены за головой, а Декстер — прямо позади. В зависимости от роста, в такой позе его кисти и правый рукав оказываются примерно там, где проходит линия выстрела правой руки офицера.

— Боже… Я достану эти данные к концу дня.

— Только учти: если ты смотришь на это под таким углом, «ОРП», вероятно, тоже. Поэтому отчёт по отпечаткам критически важен.

— Гарри, я безмерно благодарна.

— Можешь отблагодарить, не впутывая моё имя.

— Не волнуйся. Ты официально вне игры. А мне пора — только что дали знак, что Энтони в комнате для встреч.

— Ладно. Удачи.

Аронсон отключилась. Босх взял папку с капота и снова сел за руль «Линкольна». Холлер с Лорной, судя по тону, уже закончили с рабочими вопросами и болтали о дочери Холлера, Хейли, которая готовилась к экзамену на адвоката после окончания юридического факультета Университета Южной Калифорнии.

— Тебе придётся переименовать фирму в «Холлер, Холлер и Партнеры», — сказала Лорна.

— Не думаю, что она пойдёт в уголовку, — ответил Холлер. — Хочет заниматься экологическим правом и спасать планету.

— Благородно, но до чёрта скучно.

— Найдёт свою дорогу.

— Ладно, ребята, я пошла. Микки, я дам тебе знать насчёт гитарного мошенника. Надеюсь, он сможет внести гонорар.

— Надеюсь.

Босх услышал, как она дёрнула ручку двери.

— Подожди, — сказал он.

Он взглянул в боковое зеркало, убедился, что по полосе никто не мчится.

— Всё, можно, — сказал он.

— Спасибо, Гарри, — сказала Лорна.

Она вышла и захлопнула дверь.

— Тебе так трудно выйти и открыть ей дверь? — спросил Холлер.

— Пожалуй, нет, — ответил Босх. — Моя вина. Куда теперь?

— На сегодня всё, — сказал Холлер. — Можешь отвезти меня домой.

Босх посмотрел на часы на панели. Не было ещё и двух часов — слишком рано для окончания рабочего дня. Он не включал передачу. Подождал, и вскоре Холлер сообразил, почему.

— Ах да, точно, — сказал он.

Он вышел и тут же снова сел, на этот раз на переднее сиденье, переложив папку по делу Энтони Маркуса на приборную панель.

— У тебя что‑нибудь по нему есть? — спросил он. — Судя по звонку, говорил в основном ты.

— Есть, — сказал Босх. — По сути, дал ей карту местности.

— Отлично. Мне жаль, если тебе пришлось сделать что-то, что тебя гложет.

— Немного. Но я справлюсь. Просто помни: это был единичный случай, Микки, и там всё просто. А я возвращаюсь к «стогу сена».

— Именно там ты мне и нужен. Найди мне «иглу».

Босх вывел машину с обочины и направился к дому Холлера. Минут через пять молчания он спросил:

— Насчёт переговоров с городской прокуратурой по Очоа. Сколько ты планируешь с этого получить?

— У нас для таких дел скользящая шкала. Стандартные двадцать пять процентов с первого миллиона, потом поднимается до тридцати трёх по прогрессии. Большинство адвокатов сразу берут треть или больше. У меня доля растёт только вместе с суммой чека.

— Неплохо, когда чек жирный.

— Не так всё просто, как кажется.

— Но «стог сена» — ты ведь не ради второго чека, да?

— Вся первичная работа там идёт бесплатно. Если нам удаётся кого‑то вытащить, я с радостью представляю его в иске о компенсации по своей обычной ставке. Но это копейки. В большинстве случаев сумму ограничивают гослимиты. Так что да, деньги потом могут появиться. Но это не коммерческая схема. Как думаешь, зачем я с Лорной перебирал остальные дела? Мне нужен бензин в баке. Нужны платёжеспособные клиенты, чтобы ты мог копаться в «стоге».

— Я просто хотел убедиться, вот и всё.

— Можешь не сомневаться. Договор с Очоа был подписан ещё до потока писем, а идею своего проекта невиновности мне подсказала Хейли. Единственное отличие от настоящего «Проекта невиновность» в том, что