Светотени - Сергей Васильевич Гук
— Доктор Меккель, а что вы думаете о предложении изолировать больных СПИДом?
— Честно говоря, это вопрос тоже несколько не по адресу. Врачи занимаются другими проблемами. Я, пожалуй, не приветствовал бы такое решение. Боюсь, общество будет охвачено истерией… Все начнут выявлять больных, охотиться за ними, подозревать друг друга. К чему это приведет? Человек, подозревающий, что он заражен вирусом, попросту побоится сделать анализ, чтобы не попасть в такой лагерь. Или исчезнет, будет скрываться и одновременно распространять болезнь. Я за анонимность обследования. Раскрытие врачебной тайны в принципе недопустимо.
— Разрешите, доктор, вернуться к вашей научной деятельности.
— Вопросы из этой сферы доставляют мне больше удовольствия.
— Каково действие вашего препарата, предназначенного для больных СПИДом?
— Я участвовал в лечении многих больных. Мы пытались остановить и вылечить болезни, развивавшиеся в организме человека, зараженного вирусом иммунодефицита. Несмотря на какие-то частичные успехи, эта борьба всегда заканчивалась для нас проигрышем. Болезнь либо после короткого периода ремиссии возобновлялась с новой силой, либо возникала новая болезнь. Это все равно что бегать и класть кирпичи в одном конце запруды, зная, что через минуту прорвет на другом. Ретровирус уязвим в тот момент, когда он размножается. Мы работали с мышами, специально заражая их вирусом. Опыты показали, что наш препарат останавливает размножение вируса. Мы убедились и в том, что человеческий организм способен выдерживать необходимые дозы препарата. Естественно, будут побочные эффекты, но в пределах допустимого.
— Мы желаем успеха врачам, которые будут использовать ваш препарат, доктор Меккель, и спасибо за интервью…
Мариссель увидел заметку о Дитере Нойбере в утренней газете, которая рассказала, что по требованию общественности закрыли бассейн после того, как там плавал больной СПИДом. Мариссель испытывал и жалость к Дитеру, и негодование по отношению к «общественности». Он позвонил в газету, чтобы выразить свое недоумение: зачем идти на поводу у слухов и разжигать ненависть к больным? Редактор, который снял трубку, рассказал Марисселю, что в газету безостановочно звонят люди и сообщают самые фантастические истории: что они видели, как Дитер облизывал яблоки во фруктовой лавке, как он в баре плевал в коктейли…
— Но это же сущая чепуха, — возмутился Мариссель. — Я прекрасно его знаю.
Редактор согласился с ним:
— Я тоже думаю, что вряд ли кто-то способен на такие дурацкие поступки. Но в отличие от вас я не знаю этого человека. Вполне возможно, что, зная о неизбежности скорой смерти, он озлобился и решил кого-нибудь из нас забрать с собой. Вы такого не допускаете?
Мариссель, бросив все дела, поехал к Дитеру. Дверь в доме Нойберов была заперта, Марисселю пришлось долго ждать, прежде чем ожило переговорное устройство. Он назвал себя, сказал, что все знает, и как старый знакомый хочет в трудную минуту поддержать Дитера. Ответа не последовало. Видимо, спрашивали у Дитера, желает ли он видеть такого-то. Потом дверь открылась. На пороге стояла пожилая женщина в черном платке.
— Вы единственный, кто пришел с добрым словом, — сказала она, впуская Марисселя. — С утра было столько ужасных звонков по телефону. Я не знала ничего… Мы отключили телефон. Отец приехал с работы ни жив ни мертв. Ему там кто-то сказал.
Мариссель поднялся в комнату Дитера. Она была чисто убрана. Дитер лежал в пижаме, укрывшись пледом, и слушал радио. Он улыбнулся краешком рта, когда вошел Мариссель.
— Хочешь чая или кофе? Я попрошу маму, — предложил Дитер.
— Нет, спасибо, — Мариссель старался держаться как можно естественнее. — В Женеве тебе будет трудно.
— Мне везде будет трудно, — устало ответил Дитер. — Мне теперь всегда будет трудно до самой смерти. Но она не заставит себя ждать.
— Может быть, тебе все же уехать из Женевы? — предложил Мариссель.
— Куда?
— Есть больница, где один корпус полностью передан больным СПИДом. Весь медицинский персонал подобран из добровольцев, с каждым проведена длительная предварительная беседа, чтобы выяснить его взгляды на то, чем ему придется заниматься. Это люди, которые из высших побуждений стараются облегчить страдания больных. Руководит этим корпусом мой знакомый, он хороший врач и идеалист по убеждениям. Он решил, что в больничном корпусе командовать будут не врачи и медицинские сестры, а сами больные. И это логично, потому что у пациентов побольше опыта, чем у врачей, действующих пока что вслепую… Я могу помочь тебе перебраться туда.
Дитер сделал отрицательный жест.
— В больницу меня заберут тогда, когда я уже не смогу ходить. А пока…
Мариссель присел возле него.
— А как, собственно говоря, люди в бассейне узнали, что ты болен?
— Там была сестра, которая работает у моего врача.
— И она сказала им? — Мариссель был возмущен таким нарушением медицинской этики.
— Думаю, что не только им, — глухо заметил Дитер. — Сразу же после обследования у доктора Адатто мне одновременно отказали и в работе и в страховке.
— Ты уверен, что эти события связаны между собой? — встревоженно спросил Мариссель.
— Во всяком случае, очень на то похоже. Меня согласились взять в «Доллингер-Женева», а на следующий день выяснилось, что нет места.
— «Доллингер-Женева», — повторил Мариссель.
— Причем Адатто мне порекомендовали именно в концерне. А страховая компания прервала со мной отношения, хотя все документы уже были готовы. Опять-таки после обследования у доктора Адатто они дали отбой.
— Стоит обратиться в полицию, — твердо сказал Мариссель.
— Нет смысла, — отмахнулся Дитер. — Полицейские побоятся даже поговорить со мной или придут в масках. И уж во всяком случае они не поверят ни единому моему слову. Обвинить концерн «Доллингер-Женева» или страховую компанию «Гишарно» — для этого надо быть, как минимум, здоровым человеком.
— Ладно, — Мариссель предпочел перевести разговор на другую тему. — Кто тебя лечит?
— Пока что доктор Адатто, — улыбнулся Дитер.
— Ну, знаешь ли, — Мариссель поднялся. — Я сегодня наведу справки, и найдем хорошего специалиста. Прежде всего надо посетить доктора Меккеля. Он прекрасный иммунолог. Попробуем и его препараты.
Вернувшись к себе, Мариссель сразу же позвонил Меккелю. Они не были знакомы, но руководитель отдела Международного комитета Красного Креста — уважаемая в Женеве фигура. «Конечно, — ответил Меккель. — Я посмотрю его».
Мариссель набрал номер Адатто. К телефону был подключен автоответчик. Поколебавшись, Мариссель назвался и оставил свой телефон, присовокупив, что хотел бы обсудить с доктором Адатто одну важную тему.
В конце дня он вновь
