Под прицелом - Клэнси Том
Третьим человеком, вышедшим из двери, был Исрапил; он не успел сделать и двух шагов в утреннем воздухе, как рядом раздался характерный треск выстрелов из стрелкового оружия. Сначала он подумал, что это один из его людей слепо стреляет в темноту, но горячая, мокрая кровавая пощёчина на его лице развеяла эту мысль. Один из охранников был застрелен, он дёрнулся и упал, заливая всё вокруг кровью из разорванной груди.
Исрапил пригнулся и побежал, но раздалось ещё больше выстрелов, пули пробивали металл и стекло грузовика. Полевой командир Джамаат Шариат увидел вспышки выстрелов на дороге рядом с хижиной примерно в двадцати пяти метрах вверх по холму. Человек, стоявший в кузове грузовика, сделал один выстрел в ответ, прежде чем свалился с обочины в грязную канаву посередине дороги. Стрельба продолжалась, и Набиев узнал хорошо знакомые звуки автоматов Калашникова и российского ручного пулемета ППМ. Стоило повернуться, как прямо на него посыпались искры от пуль с медной оболочкой, ударивших в каменную стену амбара. Он пригнулся и врезался в свою охрану, заталкивая их обратно.
Он и двое других пробежали через тёмное сооружение, протиснулись мимо пары ослов, привязанных к западной стене, направляясь к большому окну, но взрыв остановил их на полпути. Набиев оторвался от своих людей, подбежал к каменной стене и выглянул через широкую трещину, сквозь которую его всю ночь мучил сквозняк. Над долиной зависли два боевых вертолета. Их силуэты были чуть чернее чёрного неба, пока каждый не выпустил еще один ракетный залп со своих пилонов. Затем металлические звери осветились, полосы пламени помчались к деревне, обглняя белые шлейфы, и сотрясающие землю взрывы пошатнули здание в ста метрах к западу.
— «Черные Акулы»! — крикнул он в комнату.
— В заднюю дверь!— крикнул один из его людей на бегу, и Набиев последовал за ним, хотя теперь он уже был уверен, что его позиция вот-вот попадёт в окружение. Никто не будет ползти долгие мили, чтобы попасть в это место, как — теперь он был в этом уверен — сделали русские, только для того, чтобы забыть отрезать ему путь к отступлению. Тем не менее, не было никаких вариантов; следующий ракетный залп мог попасть в этот амбар и сделать его и его людей мучениками, не дав им возможности забрать с собой несколько неверных.
Русские в задней части амбара держались тихо и притаились, разбившись на четыре группы по два человека, терпеливо ожидая, пока начнется атака на холме, а «Чёрные акулы» прибудут на позицию и начнут сеять смерть с помощью своих ракетных установок.
Группа Альфа отправила двух бойцов закрепиться на позиции на шесть часов и следить за моджахедами или любыми вооруженными гражданскими лицами, движущимися вверх по холму через деревню. Но получившая эту задачу команда не имела прямой видимости на небольшую шлакоблочную хижину прямо к юго-востоку от самой восточной пары спецназовцев. Из темного открытого окна медленно показался ствол винтовки с продольно-скользящим затвором, направленный на ближайшего русского, и как раз в тот момент, когда открылась задняя дверь амбара, винтовка рявкнула. Пуля ударила бойца группы Альфа в стальную пластину бронежилета на спине; он упал вперёд, на грудь. Его напарник развернулся в сторону угрозы и открыл огонь по шлакоблочной хижине. Мятежники, выбегавшие из задней части амбара, мгновенно поняли, что они наткнулись на ловушку. Все пятеро дагестанцев вышли на открытое пространство позади амбара, держа пальцы на спусковых крючках, пули калашниковых летели слева и справа, поражая всё, что скрывала темнота, пока они, спотыкаясь, пробирались через дверной проем.
Кусок меди — горячий, искривленный осколок от 7,62-миллиметровой пули, срикошетившей от камня, попал одному из офицеров спецназа прямо в горло, прорвав кадык, а затем перерезав и сонную артерию. Он упал навзничь, схватившись за шею и корчась в предсмертных муках. Вся маскировка миссии в тот момент потеряла смысл, и лишь только из дверного проема каменного амбара высыпало еще больше моджахедов, его люди открыли ответный огонь по террористам на дороге.
Командир охраны Набиева заслонил его своим телом, когда русские начали стрелять. В течение секунды после этого его туловище было изрешечено пулями калибра 5,45. Ещё больше людей Набиева упали вокруг него, но группа продолжала стрелять, пока их лидер отчаянно пытался сбежать. Он нырнул в сторону, откатился по грязи от двери амбара, а затем снова поднялся на ноги, стреляя в ночь из своего АК-74У. Он разрядил оружие, пока бежал параллельно стене амбара, затем споткнулся в тёмном переулке между двумя длинными жестяными складскими бараками. Появилось ощущение, что теперь он остался один, но это не заставило ни на миг замедлить головокружительный бег и осмотреться по сторонам. Он просто продолжал бежать, поражённый тем, что в него не попала ни одна пуля из очереди, прошившей его людей. На бегу он ударился об обе жестяные стены и снова споткнулся. Его взгляд был устремлен на отверстие в двадцати метрах впереди; руки с трудом вытаскивали из разгрузки новый магазин с патронами. Его автомат, ствол которого стал обжигающе горячим после тридцати выстрелов в автоматическом режиме, дымился в холодном утреннем воздухе.
Исрапил потерял равновесие в третий раз, когда он вставлял магазин и оттягивал назад рукоятку заряжания калашникова; теперь он упал на колени, автомат едва не вывалился из его рук в перчатках, но он поймал его и встал на ноги. Он остановился возле жестяных складов, посмотрел за угол и никого не увидел на своем пути. Автоматическая стрельба позади него продолжалась, звук гулких взрывов от ракет вертолётов, ударяющихся о склон холма, бился о стены долины и отскакивал от них, каждый залп многократно атаковал его уши, поскольку звуковые волны двигались вперед и назад по деревне.
Радио на плечевом ремне его грудной обвязки пищало, бойцы по всей округе что-то кричали друг другу. Он проигнорировал отрывистые сообщения и продолжил бежать.
Он пробрался в горящий дом из обожженного кирпича ниже по склону. Русская ракета пробила крышу, и всё внутри однокомнатного дома горело и тлело. Здесь должны были быть тела, но осматриваться он не стал, просто продолжив путь к открытому заднему окну и, достигнув цели, выпрыгнул через него наружу.
Нога Исрапила зацепилась за подоконник, и он упал лицом вниз. Он снова попытался встать; со всем адреналином, циркулирующим в его теле, тот факт, что он споткнулся и упал четыре раза за последние тридцать секунд, даже не был замечен.
Пока он снова не упал.
На бегу по прямой грунтовой дорожке вдоль переулка в ста метрах от каменного амбара, правая нога отказала, он упал и, полностью перекатившись вперёд, оказался на спине. Ему и в голову не пришло, что причиной неловкостти стала рана : русским таки удалось подстрелить его у амбара. Боли не было. Но при попытке снова подняться на ноги, рука в перчатке скользнула по ноге и мгновенно намокла. Посмотрев вниз, он увидел, как его кровь течет из рваной дыры в поношенном хабэ. Он на мгновение остановился, чтобы посмотреть на кровь, блестящую в свете полыхающего прямо впереди пикапа. Рана зияла на бедре, чуть выше колена, и мерцающая кровь покрывала его камуфляжные брюки до самого ботинка.
Каким-то образом он снова поднялся на ноги, сделал осторожный шаг вперед, опираясь на автомат как на костыль, и затем обнаружил, что его заливает самый яркий, самый жаркий белый свет, который он когда-либо видел. Луч шел с неба, от прожектора «Чёрной акулы» в двухстах метрах впереди.
Исрапил Набиев знал, что если Ка-50 нацелил на него прожектор, то одновременно на него же направили и 30-миллиметровую пушку. И понимал, что через несколько секунд станет шахидом. Мучеником.
Это наполнило его гордостью.
Он выдохнул, готовясь нацелить автомат на громадину «Чёрной акулы», но тут прямо в затылок врезался приклад АК-105, и все в мире Исрапила Набиева потемнело.
Он проснулся от боли. Голова болела, тупая боль засела глубоко в мозгу, острая терзала череп снаружи. Правую ногу туго стягивал жгут, остановивший поток крови из раны. Руки были вывернуты назад за спину да так, что плечи, казалось, вот-вот сломаются. На запястьях были застегнуты холодные железные наручники. Что-то кричащие люди тянули его в разные стороны, рывком поднимали на ноги и прижимали к каменной стене.
