Под прицелом - Клэнси Том

Разговор начался достаточно бодро, но под пристальным взглядом доктора Кэти Райан мужчины скоро принялись юлить, и в конце концов нестройно пробормотали что-то невнятное о тайном анализе разведданных. Из чего следовало, что Джек-младший проводил дни напролёт, изучая компьютерные файлы за удобным столом, выискивая бездарных финансистов и отмывателей денег, в худшем случае рискуя заработать туннельный синдром или порезаться очередной деловой бумагой.

«Если бы только это было правдой», — подумал Джек-старший, когда свежая порция желудочной кислоты обожгла его кишечник.

Нет, разговор с женой прошел не особенно удачно, признался себе Джек-старший позже. С тех пор он поднимал эту тему еще пару раз. Он надеялся, что ему удалось ещё немного приподнять завесу тайны для Кэти; может быть, она начала понимать, что её сын был вовлечен в настоящую разведывательную работу, но, опять же, Райан-старший просто представил всё так, будто младший всего только время от времени ездил в европейские столицы, обедал с политиками и чиновниками, а затем писал отчеты об их разговорах на своем ноутбуке, потягивая бургундское и смотря CNN.

Ну что ж, подумал Джек. То, чего она не знает, ей не повредит. А если бы знала? Господи… Пока Кайл и Кэти всё ещё дома, у неё и так достаточно забот, чтоб ещё и о своем двадцатишестилетнем сыне беспокоиться, не так ли?

Джек-старший сказал себе, что беспокойство о профессии Джека-младшего будет его, а не Кэти, заботой, и как раз от этого бремени ему придётся на какое-то время избавиться.

Сейчас ему предстояло победить на выборах.

Настроение Райана немного улучшилось. Дела у его кампании шли хорошо. Последний опрос Пью поднял Райана на тринадцать процентов; Гэллоп оставался там же, на плюс одиннадцати. Телесети провели собственные опросы, и все три оказались немного ниже, вероятно, из-за некоторой предвзятости отбора, которую его менеджер кампании Арнольд ван Дамм и его команда еще не удосужились исследовать, поскольку Райан вырвался так далеко вперёд.

Джек знал, что выборы в коллегии выборщиков были напряженнее, но так было всегда. Он и Арни оба чувствовали, что ему нужно было хорошо выступить на следующих дебатах, чтобы сохранить импульс для финишной прямой кампании или, по крайней мере, до последних дебатов. Большинство напрягается в последний месяц или около того. Социологи называют это «разбросом Дня труда», поскольку снижение рейтинга в опросах обычно начинается около Дня труда и продолжается до дня выборов в первый вторник ноября.

Статистики и эксперты расходятся во мнениях о причинах этого явления. Может быть, штука в том, что вероятные избиратели, перешедшие на другую сторону, теперь малодушно передумали и вернулись к своему первоначальному кандидату? Может быть, летом независимо мыслить не так сложно, как в ноябре, ближе к тому времени, когда ответы на вопросы социологов уже имели реальные последствия? Может ли быть так? Или же влиял сплошной поток новостей о лидере по мере приближения дня выборов, который, как правило, выявлял больше оплошностей ведущего кандидата?

Райан был склонен соглашаться с Арни по этому вопросу, поскольку на земле было мало людей, которые знали бы о вопросах, связанных с кампаниями и выборами больше, чем Арни ван Дамм. Арни объяснил это простой математикой. Кандидат, лидирующий в гонке, имел в своём распоряжении больше людей, голосующих в его пользу, чем отстающий. Поэтому, если десять процентов избирателей с обеих сторон изменят свою лояльность в последний месяц гонки, кандидат с большим количеством первоначальных избирателей потеряет больше голосов.

Простая математика, подозревал Райан, и ничего больше. Но простая математика не развяжет язык говорящим головам на телевидении и не заставит круглосуточно писать в политические блоги, поэтому все теории и заговоры были раздуты американским разглагольствующим классом.

Райан поставил бутылку с водой, схватил пиджак, надел его и направился к двери. Он почувствовал себя немного лучше, но беспокойство о сыне заставило его желудок сжаться.

«Надеюсь, — подумал Райан, — Джек-младший сегодня просто развлекается, может быть, на свидании с кем-нибудь особенным».

Да, сказал себе Старший. Конечно, это так.

* * *

Двадцатишестилетний Джек Райан-младший почувствовал движение справа и развернулся в сторону, ускользая подальше от лезвия ножа, которое явно вознамерилось вонзиться ему в грудь. Продолжая вращение, он отбил руку нападавшего левым предплечьем, правой рукой обхватив запястье противника. Затем Райан бросился вперед, толкнув в грудь нападавшего, отчего тот навзничь рухнул на пол.

Джек немедленно потянулся за своим пистолетом, но падающий успел схватить Райана за рубашку и увлёк его за собой. Джек-младший потерял свободу манёвра, необходимую ему, чтобы вытащить пистолет из кобуры на поясе, и теперь, когда они вместе оказались на полу, он понял, что возможность упущена.

Ему просто придётся сражаться в этой битве врукопашную.

Нападавший потянулся к горлу Джека, ногти впились в его кожу, и Джеку снова пришлось отбиваться резким взмахом руки. Нападавший из положения сидя перевернулся на колени, а затем снова вскочил на ноги. Райан теперь оказался ниже, то есть более уязвимым. Не имея других вариантов, Джек потянулся за пистолетом, но ему пришлось перекатиться на левое бедро, чтобы добраться до кобуры.

За то время, что потребовалось на выполнение этого приема, нападавший выхватил свой собственный пистолет из-за ремня на пояснице и пять раз выстрелил Райану в грудь.

Боль от попадания пуль пронзила Джека.

— Чёрт! — закричал он.

Да, Райан кричал от боли. Но ещё сильнее ранило разочарование от проигрыша схватки.

Опять!

Райан сорвал очки с глаз и сел. Ему подали руку, чтобы помочь встать. Он опёрся на неё, встал на ноги и убрал оружие в кобуру — страйкбольную версию «Глок 19», которая использовала сжатый воздух для стрельбы пластиковыми шариками : жалили они ужасно больно, но не ранили всерьёз.

«Нападавший» снял собственные защитные очки, а затем поднял с пола резиновый нож.

— Извини за ца-ара-апины, старина, — сказал он с заметным валлийским акцентом, который не скрывало даже его тяжёлое дыхание.

Джек было не до того. «Слишком медленно!» — кричал он себе, пока адреналин от рукопашной схватки смешивался с жестоким разочарованием.

Но валлиец, в отличие от своего американского ученика, был спокоен, как будто только что кормил голубей, сидя на скамейке в парке.

— Не беспокойся. Иди, обработай свои раны и возвращайся, чтобы я мог рассказать тебе, что ты сделал не так.

Райан покачал головой.

— Расскажи мне сейчас.

Он был зол на себя: порезы на шее, а также ссадины и синяки по всему телу были наименьшими из его забот.

Джеймс Бак вытер тонкий слой пота со лба и кивнул.

— Ладно. Во-первых, твое предположение неверно. С рефлексами всё в порядке, а именно это ты и имеешь в виду, когда говоришь, что слишком медлителен. Скорость твоих действий хороша - на самом деле, даже лучше, чем хороша. Твоё тело может двигаться так быстро, как тебе только заблагорассудится, а ловкость, проворство и сила весьма впечатляют. Но проблема, парень, в твоей скорости мысли. Ты колеблешься, ты неуверен. Ты всё ещё думаешь о своем следующем шаге, когда уже нужно действовать в полную силу. Ты даешь тонкие подсказки и заранее выдаёшь свой следующий шаг.

Райан наклонил голову, пот капал с его лица. Он сказал:

— Можешь привести пример?»

— Да. Посмотри на это последнее столкновение. Язык тела тебя подвёл. Твоя рука дважды дернулась к бедру во время драки. Твой пистолет был надежно спрятан за поясом и под рубашкой, но ты выдал его существование, сперва подумав о том, что не мешало бы вытащить его, а затем отказавшись от этой идеи. Если бы нападавший не знал, что у тебя есть пистолет, он бы просто упал на землю и снова поднялся. Но я уже знал о пистолете, потому что ты «сказал» мне об этом своими действиями. Поэтому, когда я начал падать, я уже знал, что нужно потянуть тебя за собой, чтобы не оставить места, необходимого для выхватывания оружия. Понятно?