Любовные письма серийному убийце - Таша Кориелл
– Я скоро куплю кольцо, – прошептал мне на ухо Уильям, когда мы наконец оказались дома в постели. – Любое, какое захочешь. Ты любишь бриллианты? Я куплю тебе большой бриллиант.
Я стиснула кулаки и изобразила стон, когда пальцы Уильяма сжали мои соски.
Я не сказала ему, что самое большое мое желание нематериально. Он мог бы насыпать мне целую горсть драгоценных камней, но они стоили бы меньше, чем правда об убитых женщинах – правда, больше похожая не на кольцо на пальце, а на веревку на шее.
40
Сразу после утреннего занятия по йоге я пошла в кофейню, захватив с собой записки, найденные в комнате Уильяма. Я уже становилась сильнее и гибче. Я приобрела несколько одноцветных спортивных костюмов, которые видела на Джилл в инстаграме, но не могла себе позволить, пока не получила доступ к кредитной карте Уильяма. Я выглядела по-настоящему хорошо, как все эти подтянутые люди. Другие женщины продолжали пялиться на нас с Уильямом, но я начала наслаждаться их взглядами. Да, я трахаюсь с подозреваемым серийным убийцей — вот что каждой позой должно было сообщать мое тело.
– Я пошла работать над романом, – сказала я Уильяму перед уходом.
Я взяла круассан к латте, хотя мы с Уильямом уже позавтракали; тревога по поводу денег совершенно рассеялась – я отбросила ее, как змея сбрасывает кожу. Я заняла свой обычный столик у окна и достала записки. Мне захотелось надеть белые перчатки, как у архивариуса.
Этот тест по математике был такой сложный, – начиналась первая записка. – Я так долго готовилась, но почти уверена, что провалила. Клянусь, мистер Сигер хочет, чтобы мы все провалились. Задания вообще не похожи на примеры из учебника.
Ответов от Уильяма не было. Вероятно, отправитель хранил их у себя. Возможно, они тоже складированы где-то в столе в детской спальне. Я как будто слушала телефонный разговор только с одного конца. По почерку было понятно, что записки писала девочка. Это был популярный девчачий школьный почерк – закругленный, симпатичный.
Ты знаешь, что Саманта влюблена в Томми? Только не говори ему. Она меня убьет, если узнает, что я тебе сказала. Она хочет, чтобы он пригласил ее на выпускной. Как думаешь, пригласит?
Записки стали разочарованием. Даже по школьным стандартам – ни одной годной сплетни. Это послужило напоминанием, что окружающие люди в большинстве своем скучны. Меня не волновало, кто был в кого влюблен двадцать лет назад. Я хотела узнать больше об Уильяме, выяснить, намекало ли что-нибудь в его юности на склонность к убийствам. Время от времени отправительница пускалась в эмоциональные откровения.
Как же хочется поскорее убраться отсюда, – писала она. – Я хочу поступить в колледж где-нибудь в Калифорнии. Где-то максимально далеко отсюда, где я никого не знаю.
Но в основном она занималась описаниями случившихся в школе событий, мелких повседневных драм и своих переживаний по поводу учебы. Она явно преувеличивала, жалуясь, что проваливает буквально все, чтобы потом доложить об очередной твердой пятерке. Очевидной романтической связи из записок вывести было нельзя, но я предполагала, что хотя бы один из них был заинтересован в другом, судя по продолжительности переписки. Мне попалась только одна бумажка с упоминанием конфликтов.
Я слышала про драку. Мне кажется, тебя несправедливо отстранили. Но ты этого даже не прочтешь, пока не вернешься.
Эта записка подтверждала мою теорию, что они передавали их друг другу в школе.
Помимо этого, единственной информацией, которую мне удалось выудить из писем, было имя отправительницы.
Иногда я говорю себе – господи, Грейси, какая же ты тупая.
Я порылась в памяти, не упоминал ли когда-нибудь Уильям кого-то по имени Грейси. Но ничего не вспомнила. Все оставшееся утро я обновляла и перечитывала форум, пока не исчерпала всю свежую информацию. Потом я пошла домой и до вечера смотрела телевизор; правда, потом тщательно прибралась, чтобы Уильям, вернувшись, не обнаружил меня распластанной на диване.
С этого момента мое расследование застопорилось. Я все ждала чего-то, но на форуме почти не появлялось новостей, а в нашем с Уильямом доме я, кажется, обшарила каждый уголок. Время от времени я проверяла коробку в столе у Уильяма и каждый раз находила ее нетронутой. Если те предметы действительно были напоминаниями об убийствах, то он не очень-то любил их разглядывать. Мне до ужаса хотелось вернуться в имение Томпсонов, но Уильям говорил, что достаточно видится со своей семьей в юрфирме и предпочитает проводить время только со мной.
За неимением материальных доказательств я ожидала, что Уильям как-то выдаст себя через действия.
Однажды он вернулся с пробежки в заляпанной кровью одежде.
– Ты в порядке? – спросила я, хотя уже догадывалась, что пострадал не он.
– Ага, – задыхаясь, сказал Уильям. – Я наткнулся на раненую собаку и дождался, пока ее заберут люди из приюта. К счастью, они сказали, что это поверхностная рана и с ней все будет в порядке.
История была подозрительная, но, конечно, через несколько дней на волонтерском сайте с собаками из приютов нашелся пес, совпадавший с описанием Уильяма.
В другой раз, зайдя на кухню, я обнаружила несколько мешков с товарами из магазина для ремонта: рулонами брезента, кирпичами и разными инструментами. Я решила, что Уильям собирается строить что-то типа логова для убийств или замуровать меня в доме, как злодей из рассказа Эдгара Аллана По [16].
Я несколько часов выстраивала стратегию для выяснения вопроса, не собирается ли мой жених заложить меня кирпичами. Но в итоге Уильям с восторгом заявил, что собирается построить печь для пиццы на заднем дворе. После целого дня бурной деятельности стройматериалы исчезли и никогда больше не попадались мне на глаза.
Я была абсолютно уверена, что темная сторона Уильяма наконец проявится, когда в одну из ночей во время прелюдии он достал наручники. Я уже приготовилась к смерти – эти эмоциональные всплески успели потерять былую остроту, потому что случались слишком часто; мое тело кричало «волки!», а в итоге волк оказывался обычным мужчиной, любившим делать куннилингус. «На этот раз, – уверяла я себя, пытаясь разогнать пульс, – на этот раз
