Тонкая темная линия - Джо Р. Лансдейл

Бастер?

Если бы это был Бастер, Нуб бы не лаял.

Тем не менее, я окликнул Бастера по имени.

Он не ответил.

— Нуб, — сказал я. — Ты уверен?

Наб поскрёб лапой в нижнюю часть двери и зарычал. Я сказал:

— Кто бы там ни был, у меня есть ружьё. Лучше не дёргайтесь.

Я начал пятиться, собираясь позвать папу.

Изнутри раздался голос:

— Все в порядке, Стэнли. Это я. Не стреляй.

— Ричард?

— Да. Не зови папу или маму.

Дверь приоткрылась, и Ричард высунул голову. Одна сторона его лица была покрыта грязью.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответил я.

— У тебя нет ружья.

— Нет, — признался я. — Что ты делаешь в проекционной будке?

— Я перелез через забор, когда вы закрылись. Переночевал здесь.

— Зайди обратно. Я тоже зайду.

Войдя внутрь, Ричард сказал:

— Я спал на полу, на том коврике. Вполне сносно. Лучше, чем где бы то ни было за последнюю неделю.

На Ричарде был комбинезон, но не было рубашки. Комбинезон выглядел так, как будто его постирали в грязи и высушили в грехе. На лице — комариные укусы, из носа текло, и засохшая грязь на верхней губе выглядела, как усики Гитлера. Одна штанина комбинезона была порвана, и из дыры торчала коленка со свежей коростой. Обуви на нём не было. Его ступни были покрыты красной глиной, и я увидел царапины на них и на лодыжках, там, где они торчали из коротких штанин комбинезона.

— Тебя отец искал, — сказал я.

— Знаю, — ответил он.

— Он с моим папой поговорил. Пожалуй, даже больше, чем просто поговорил.

— Когда это было?

Я рассказала ему, что произошло, и сказала, что мне очень жаль.

— Не надо. Я сбежал еще до этого. Значит, это было наутро после той ночи, как я удрал. Он искал меня, потому что я сбежал, а он еще не отлупил меня как следует. Он выгнал меня посреди ночи, и если бы я не спал в комбинезоне, сейчас на мне вообще ничего бы не было.

Ричард повернулся. На его, голой, если не считать лямок комбинезона, спине виднелись длинные, покрытые коростой красные рубцы.

— Он успел хорошенько отлупить меня, но я не собирался терпеть дальше, вот и смылся.

Я заметил, что рядом с красными отметинами виднелись белые полоски заживших шрамов. Я знал, что отец порол его чаще, чем следовало, но теперь понял, насколько сильно.

— Господи, — вырвалось у меня.

— Он взял кнут. Ремнем-то еще куда ни шло, но когда я побежал, он схватил кнут и догнал меня во дворе. Если бы не темнота, вряд ли бы я от него убежал. Он гнался за мной через кукурузное поле, добрую милю, а потом до самого леса. Сказал, что убьет меня, если поймает.

— Из-за чего началось?

— Из-за комиксов. Он сказал, что от всего этого чтения я возомнил себя лучше него, а он такого не потерпит.

— Всё из‑за этого?

— Ага. Вроде того. Одно за другое зацепилось. Я сказал, что, может, мне стоит доучиться в школе. А он хотел, чтобы я бросил. Говорил, закону до этого дела нет. Им всё равно.

Ричард опустился на коврик на полу. Я сел на табуретку в будке и спросил:

— Где ты был все это время?

— Там и сям. Вон в тех лесах. Прятался в сарае у одного ниггера за городом. Стырил еды в одном доме. Самую малость, чтоб поесть. На печке осталась старая кукурузная лепёшка, а в холодильнике нашёл кусок курицы. Оставил им записку с благодарностью, но имени своего не подписал.

— Господи, Ричард…

— Просто не мог я больше дома оставаться. Отец сказал, что прибьёт меня.

— Наверняка он не всерьёз.

Ричард рассмеялся, но в его голосе не было особого веселья.

— У тебя всё так хорошо, что ты понятия не имеешь, как оно бывает. Я и сам не знал, что может быть как-то иначе, пока с тобой не познакомился. Думал, у всех так. Побои и всё такое. У мамок вечно фингалы под глазами да губы распухшие… Стэнли, может, найдёшь мне чего‑нибудь поесть?

— Сейчас принесу.

— Может, завернёшь мне чего-нибудь с собой, хлеба хоть. Дай мне свою старую фляжку. Ну, ту, армейскую? Я попробую под вечер на товарняк прыгнуть.

— Куда поедешь?

— Туда, где мой старик меня не достанет. Я вчера уже попытался запрыгнуть в поезд, но он шёл слишком быстро. Возможно, придётся идти пешком до следующего городка. Кажется, там есть сортировочная станция. Может, поеду туда, где смогу найти какую-нибудь работу. На ферме. Я умею работать, и если они нанимают этих мелких мокрых спин, то уж меня-то возьмут наверняка.

— А как же твоя мама?

— Да ей на меня плевать. Я думал, ей не всё равно, но, похоже, нет. Она позволяет ему меня бить.

— Он и ее бьет, — сказал я.

— Знаю. Но…

— Что?

— Ей это вроде как нравится.

— Нравится, когда её бьют?

— Угу. С этого-то всё и началось.

— Я думал, дело в чтении и желании ходить в школу.

— Это стало последней каплей, но на самом деле всё началось с того, что я недавно застал его за тем, как он её бьёт, и вступился. Он тогда отдубасил меня почём зря, а мама сказала мне не лезть не в своё дело. Что так и надо.

— Она так сказала?

— Да.

— Может, она хотела тебя защитить? Хотела оградить от этого?

— Мне бы хотелось в это верить, но по тому, как она смотрела… Как будто ей это нравится. Такого не может быть, да? Не должно.

— Думаю, нет.

— Я был таким тупицей, Стэнли. Я не убегал из дома ради неё, а я оказался ей там не нужен. — Ричард заплакал. — Я так устал.

— Пойдём, Ричард, нечего здесь сидеть.

— Я не хочу, чтобы твои родители знали. Не хочу никому рассказывать.

— Всё нормально, Ричард. Правда. Пойдём. Попросим Рози приготовить тебе здоровенный завтрак. Ты же знаешь, как она умеет готовить.

Я протянул ему руку, он взялся за неё, и я помог ему подняться. Он несколько раз всхлипнул и перестал плакать. Мы пошли к дому. Ричард шёл, опустив голову, и едва волочил свои израненные ноги.

——

Когда