Молчание матерей - Кармен Мола
– Опусти оружие, или я убью ее, – повторил Фабиан.
– Хочешь все уладить? Тогда ты тоже доверься мне, Фабиан. Ордуньо не будет стрелять, он даст тебе уйти. А теперь убери пистолет. Никто не станет тебя задерживать, – произнесла Рейес.
Фабиан пристально посмотрел на Ордуньо, словно пытаясь прочесть его мысли, а потом, не отпуская Рейес, начал отступать.
– Я буду скучать по тебе, Рейес.
В следующую секунду он убрал пистолет и бросился бежать.
Ордуньо продолжал целиться. Было темно, но он мог определить, куда бежит Фабиан, по шороху веток. Он знал, что не промахнулся бы, но Рейес вдруг бросилась к нему, умоляя не стрелять. Ордуньо растерялся и опустил оружие. Когда Фабиан скрылся, Рейес зарыдала. Ордуньо сжал ее в объятиях.
Глава 65
На подъезде к Лас-Суэртес-Вьехас он выключил фары; припарковался подальше от фермы, чтобы проникнуть на нее незамеченным. Узнав, что Марьяхо обнаружила автомобиль Виолеты на трассе А-1, Сарате сразу бросился в погоню. Чем дольше он ехал, тем меньше верил в успех: она могла свернуть в любом месте. Но когда до тоннеля Сомосьерра оставалось совсем немного, он увидел ее «ибицу»: Виолета ехала небыстро. Именно тогда Анхель понял, какова ее цель. Она стремилась в Усеро, к началу пути. У него мелькнула мысль сообщить об этом Элене, но он быстро отмел ее и выбросил телефон в окно, чтобы избежать слежки.
Всю дорогу Сарате вспоминал эпизоды из детства, связанные с отцом, его доброту и уважение, которое он внушал людям. После смерти отца мать впала в депрессию. С тех пор она улыбалась, только вспоминая прошлое: как на самой заре отношений они вместе ездили в Валенсию, как он перепил сангрии, как они купались в море. Счастье покинуло их дом после страшного утреннего телефонного звонка. «Убит случайным выстрелом во время преследования грабителей», – сказал Сантос матери. И это была ложь!
Он боялся опоздать, но при этом старательно держал дистанцию, боясь, что, заметив его, Виолета запаникует и убьет Бельтрана раньше, чем он до них доберется.
Она качала ребенка на руках. Бельтран лежал на полу в нелепой позе: на боку, руки и ноги связаны за спиной. Рубашка на нем была расстегнута, брюки спущены до колен. Он отчаянно пытался освободиться, пока Виолета одной рукой искала что-то в сумке-холодильнике.
– Не рассказывайте мне сказки, господин судья. Моника сказала…
– Моника была лгуньей и обманщицей. Посмотри на меня! Ты что, не видишь, сколько мне лет? Да я почти старик, зачем мне ребенок от суррогатной матери?
– Все мужчины лгут. Все. Моника тоже была мужчиной, так что я не удивлена… но, думаю, на этот раз она не солгала. Перед смертью человек не отваживается лгать… Ты отец моего сына.
– Она меня шантажировала… Я не хотел. Тебе не понять… Многие люди мечтали расправиться со мной: если не убить, то хотя бы разрушить мою карьеру. Это полицейские, я всю жизнь расследую их преступления, и они меня боятся. Они крышуют бордели и нелегальные казино; на них работают киллеры, благодаря ним процветал бизнес на этой ферме… Ты слышишь меня? Я пытался положить этому конец!
Виолета опустилась рядом с ним на колени, по-прежнему держа ребенка на руках.
– Это не объясняет, как твоя сперма оказалась внутри меня…
– Я слабый человек. – Рыдания душили Бельтрана. – Не стоило мне связываться с Моникой, но я не смог устоять… «Каждый день воскресать, каждый день начинать с начала. Пусть вас не терзают совершенные ошибки, если есть добрая воля начать заново». – Бельтран попытался поймать взгляд Виолеты. – Так проповедует святой Хосемария… И, клянусь тебе, я каждый день пытался начать новую жизнь. Я говорил себе, что больше не подойду к Монике, что это не по-христиански. Я женат, у меня двое детей, у каждого из них семья, они – моя жизнь…
– Ийями Ошоронгу не трогают твои слезы… правда?
Виолета посмотрела в темноту родильного зала. Казалось, она кого-то видела там.
– Я говорю правду! – Бельтран отчаянно забился на полу. – Монику использовали, чтобы шантажировать меня. Она передала сюда мою сперму, чтобы покончить с моей карьерой, с моей жизнью! Ты понимаешь, что со мной сделает «Опус Деи», если всплывет, что я…
– Он спрашивал, кто носит сына Сузы… В тот день, когда всех убил… – Виолета положила ребенка на пол. Воспоминания вдруг захватили ее. – Тот, кто убил нас, кто вырезал наших детей. Он спрашивал, кто носит сына Сузы, но мы не знали, и тогда он решил убить всех.
Паника Бельтрана вдруг сменилась набожностью:
– «И так обновляешься, так побеждаешь себя: каждый день – воскресение, вера, что в конце пути нас ждет любовь».
– Ты знаешь, что твоего бога нет?
«Ибица» Виолеты стояла около дома с включенным двигателем и открытыми дверцами. Фары освещали бесплодную землю. Сарате убедился, что машина пуста, и осторожно вошел в прихожую; было темно, только тусклый свет убывающей луны просачивался в окна. Он сразу заметил уходящие вниз ступеньки. Из подвала доносился нежный женский голос. Лестница была в два пролета. Сарате спустился на несколько ступенек и остановился там, где она делала поворот. Оттуда он видел Виолету; ее освещал фонарик в телефоне.
– Скажи мне, что это неправда!
– Я не хотел, но Герини… Он был просто чудовищем…
– Он был чудовищем?! А ты тогда кто?! Это ты его послал!
– Я очень раскаиваюсь! Клянусь, каждую ночь я молю Бога о прощении…
Виолета резко наклонилась к Бельтрану, послышался странный звук. Сарате не мог разобрать, что происходит, пока девушка не поднялась. В руке у нее блеснул нож. Она распорола Бельтрану живот. Кровь заливала пол.
– Отойди от него! – крикнул Сарате.
Виолета не удивилась и не испугалась. Она смотрела на полицейского, который наставил на нее пистолет, как на голограмму, не имеющую никакого отношения к ее реальности.
– Брось нож на пол!
– Ийями Ошоронга замкнет круг. Судьбе нужно, чтобы все вернулось к началу; тогда порядок вещей будет восстановлен. Каждый ребенок вернется к отцу. Я вернусь к началу.
Сарате медленно преодолел последний пролет лестницы. Бледные губы судьи шептали молитву.
– Препоны, что встречаются на твоем пути, сложи к ногам Христовым, чтобы Он был высоко и восторжествовал, и ты вместе с Ним. Никогда не бойся, исправляйся, начинай заново, пробуй снова и снова, и в конце, если у тебя не будет сил, тебе поможет Господь. Он облечет тебя святостью.
Виолета встала на колени рядом с Бельтраном, отложила нож и взяла
