Рассказы о русском флоте - Анатолий Васильевич Митяев
Горькой потерей в ту бомбардировку стала гибель Владимира Алексеевича Корнилова. Его смертельно ранило на Малаховом кургане, в самом опасном месте обороны. Тогда же был ранен и Павел Степанович Нахимов. Он, раненный, взял на себя после смерти боевого друга все заботы о защите Севастополя.
Бои и стычки на Южной стороне города происходили каждодневно. Временами противник повторял свои разрушительные обстрелы. Но Севастополь, теряя тысячи защитников, по-прежнему был неприступен.
На третьем году Крымской войны Павел Степанович Нахимов получил чин адмирала. Но простые солдаты и матросы задолго до царского указа уже считали Нахимова главным командиром в Севастополе. Его распоряжения, даже самые суровые и опасные, исполнялись беспрекословно. Если нельзя было исполнить их не умерев, погибали в боях, зная, что это нужно Севастополю и всей России. Матросы и солдаты видели, что и Нахимову Родина дороже собственной жизни.
А держаться было всё труднее и труднее. Англичан, французов, турок и сардинцев собралось у Севастополя уже двести тысяч. Это против сорока тысяч русских. Против каждого защитника города – пять врагов!
Широко раскинулись севастопольские укрепления. Они поднимаются на курганы, спускаются в крутые овраги, нигде не прерываются. Можно заблудиться в лабиринтах траншей и ходов, между артиллерийскими батареями и блиндажами. Все укрепления не скоро обойдёшь. И адмирал объезжал их на лошади. Однажды, когда неприятель густо сыпал ядра и бомбы во круг всадника, казаки сняли адмирала с седла, отнесли в укрытие и потребовали сло́ва, что не будет ездить в такой близости к неприятелю. Нахимов отшутился тогда, сказал, что нехорошо рядовым казакам хватать в охапку адмирала.
Нет, не мог Нахимов дать такое слово. Если бы дал, то скоро и нарушил бы его.
Сил, чтобы оборонять Севастополь, оставалось совсем мало. Не хватало пороха. Не было ядер для пушек. Лазареты переполнились ранеными. Подкрепления ждать неоткуда. Теперь командир мог помочь своему войску лишь тем, что будет с ним делить все опасности. Высокий, в чёрном мундире с золотыми эполетами, адмирал ходил по укреплениям, распоряжался, как лучше сдержать врага. Видели Нахимова русские воины, восхищались его храбростью и сами становились храбрее. Видели Нахимова враги. Они тоже удивлялись его бесстрашию – и стреляли в него из ружей, из пушек стреляли в одного человека. Знали: пока жив этот командир, Севастополь им не взять.
И вот случилось то, чего так боялись защитники города. 28 июня на Малаховом кургане, где был смертельно ранен адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, смертельную рану получил и адмирал Павел Степанович Нахимов. Умер он 30 июня 1855 года.
Что же происходило в Севастополе после гибели Нахимова?
В конце лета неприятель подверг укрепления и город новой бомбардировке, шестой по счёту, самой сильной. Вражеские пушки за трое суток выпустили сто пятьдесят тысяч снарядов! Но и после такого огненного урагана защитники города штыками отбили атаки. Не удалось только удержать Малахов курган. Там каждому русскому воину пришлось сражаться с десятью вражескими. Русское командование решило отвести войска с Южной стороны на Северную сторону города и в прочных укреплениях продолжить оборону.
Ночью наши войска переправились через бухту и утром были готовы к новым боям.
Неприятель новых боёв не начинал. У него были убиты и ранены тысячи солдат. Английские и французские генералы наконец-то поняли, что Севастополь одолеть невозможно.
Но война на этом не кончилась. Продолжались бои на Кавказе. Там успех был у русской армии. Сначала она разбила турок в Грузии, затем – в Армении, а в ноябре 1855 года, вступив в Турцию, взяла крепость Карс. В плен попали двадцать тысяч турецких солдат и английский генерал, который командовал ими. Перед русским войском открылась дорога в глубину страны. Тут уж воюющие стороны согласились на переговоры о мире. Русское правительство было вынуждено сделать уступки Англии, Франции и Турции. Но Крым и Севастополь остались российскими.
Через полтора десятка лет начал восстанавливаться на Чёрном море русский военный флот. Это были уже совсем другие корабли – с паровыми машинами, с корпусами не из дерева, а из металла, с бортами, обшитыми бронёй, с орудиями дальнобойными и скорострельными. Создателем русского парового броненосного флота стал ученик Нахимова и Корнилова адмирал Григорий Иванович Бутаков. Он, если помните, победил неприятеля в самом первом бою пароходов.
Григорий Иванович Бутаков говорил о своих учителях: «Ни Нахимов, ни Корнилов не родились, а сделались Нахимовым и Корниловым, – сделались потому, что постоянно посвящали себя всеми силами прежде службе, а потом себе, а не прежде себе, а потом службе… Вот весь секрет этих знаменитых вождей наших, завещанный нам в огне и пламени Севастополя».
Наши люди хранят память о великих флотоводцах России.
Уже дважды в историю нашего военно-морского флота вошёл крейсер с именем «Адмирал Нахимов».
Мальчики, которые решили стать военными моряками, учатся в Нахимовском училище.
Во время Великой Отечественной войны, когда наша Родина сражалась с фашистами, правительство учредило награды для военных моря ков – ордена и медали Ушакова и Нахимова. Самые доблестные воины удостоены этих наград.
Имя на борту корабля
Судьбы выдающихся российских адмиралов были во многом схожи. Почти все они уроженцы мест, далёких от моря, и начинали путь к высотам мастерства с детской мечты, с постижения самых азов морской науки. Так росли Ушаков и Нахимов. Так росли и знаменитые советские адмиралы. В их числе Иван Степанович Иса́ков.
Ованес Исаакян – так звали адмирала в детстве – был сыном железнодорожного техника из Карабаха. Отец умер рано, воспитывали мальчика мать и дед. Учился Ованес в тифлисском реальном училище. Учился очень хорошо. Мальчик мечтал о морской службе. Мечта эта питалась чтением книг из прекрасной библиотеки дяди. Однако в Петербургский Морской кадетский корпус, привилегированное учебное заведение дореволюционной России, в 1913 году его не приняли: недворянин, нерусский. Пришлось поступить в технологический институт. Через год, уже после начала
