Словно искра - Элль Макниколл

– Но ведь именно так мы иногда чувствуем себя в этом мире, – пытаюсь объяснить я. – Поэтому мы и есть друг у друга. У нас свой шифр, потому что остальные иногда общаются так, что мы их не понимаем.

– Я знаю, – заверяет Нина. – Знаю. И я рада, что вы есть друг у друга. Просто… Иногда это тяжело.

Она шмыгает носом.

– Я просто не хочу, чтобы ты проходила через то же, что и Киди, понимаешь?

– В каком смысле?

– Я… – На этот раз это Нина не может посмотреть мне в глаза. – Я не понимала, как трудно ей приходилось. Мы учились в разных классах. У меня вела миссис Брайт, которая обожала всех детей. Всегда подбадривала нас, читала нам, дарила подарки в конце каждой четверти. А у Киди была… Она.

Мисс Мёрфи.

– У меня было столько друзей, – смеётся Нина с горечью. – Знаешь, это я решала, кто у нас в компании крутой, а кто нет. Все хотели со мной общаться. Я казалась себе такой значимой. И когда другие удивлялись, что мы с Киди сёстры, я с ними соглашалась. Поощряла это.

Я молча слушаю Нину.

– На четырнадцать лет мама организовала нам общий день рождения. Киди изо всех сил её отговаривала, но мама настояла. Я позвала свою компанию. А к Киди пришла только Бонни.

Кажется, я что-то припоминаю.

– Все мои друзья над ними издевались, – хрипло говорит Нина. – А я молчала. Но когда они накинулись на Бонни, Киди им показала. Она была в ярости! Ей было плевать, что скажут о ней, но она никому не позволяла оскорблять Бонни.

Кажется, вскоре после этого Бонни с мамой вернулись в Англию, в Нортгемптон. И через несколько месяцев её забрали. Я думаю о том, как Нина сидит за столом на нашей кухне и молчит, пока Киди разбирается с её друзьями. Думаю о своих одноклассниках, которые не помешали Эмили порвать мой тезаурус и написать то ужасное слово.

– А я, – теперь Нина тихо плачет, уставившись вдаль с отсутствующим видом, – я ни разу ничего не сказала. Ни разу не помешала своим типа друзьям. И где они теперь? Поступили в колледжи и университеты, и больше мы не общались. Ни звонков, ничего.

Её плечи трясутся.

– Киди никогда не бросала Бонни. – В словах Нины и гордость, и боль. – Никогда. И никогда не бросит.

Она пинает камушек.

– Киди лучше, чем все они вместе взятые. И всегда была.

Я смотрю на Нину и по тому, как блестят её глаза, понимаю, что ей грустно. Но на этот раз я точно знаю, что надо сказать.

– Нина, я тебя люблю. Мне не нужно, чтобы ты была как Киди. Я люблю тебя за то, что ты такая, какая есть.

Нина разражается громкими рыданиями. Я в ужасе вскакиваю:

– Я сказала что-то не то!

– Нет, всё хорошо, – сквозь слёзы улыбается Нина. – Извини. Я тоже тебя люблю, Адди. Такой, какая ты есть. Ну разве что без драк.

Я смеюсь.

– Можно тебя обнять? – спрашивает Нина.

– Только быстро!

Нина не спорит и быстро, но крепко обнимает меня. Я не помню, когда такое было в последний раз.

Но неважно – главное, что это происходит сейчас.

Глава восемнадцатая

По пути домой с Ниной мне радостно и легко. Но, войдя в дом, я понимаю: что-то не так. Свет не горит, внизу – никого. Нина тоже насторожилась. Она хмурится, включает в коридоре свет и зовёт Киди.

Входная дверь была открыта, так что Киди должна быть здесь. Я заглядываю в кухню и постирочную, но там её нет.

Через две ступеньки я взбегаю по лестнице и врываюсь в комнату Киди.

Пусто.

– Ох, Киди!

Я мчусь на голос Нины вниз, в ванную. В углу сжалась в комок Киди. Она выглядит совершенно потерянной, и я вскрикиваю.

Нина сидит рядом с Киди и гладит её по волосам. Я протискиваюсь в ванную, одновременно испуганная и сбитая с толку.

– В чём дело?

– У неё выгорание, – тихо-тихо шепчет Нина.

– Что это?

– Это значит, что её организм перегружен и так истощён, что не выдержал, – так же, шёпотом, объясняет Нина. – Через пару дней с ней всё будет нормально. Надеюсь.

– Такое уже случалось?

– Один раз, но ты не вспомнишь, – осторожно говорит Нина. – Мы не хотели тебя волновать.

Мне почему-то обидно, что у Нины с Киди есть от меня секрет.

– Отведем её в комнату?

– Нет. Просто посиди с нами немного.

Я пристраиваюсь к ним. Не понимаю, почему Нине не страшно, как мне. Я не видела Киди в таком состоянии с тех пор, как произошёл инцидент с миссис Крейг.

– Ей тяжело в университете, – шепчет Нина. – Приходится очень сильно маскироваться. Она не хотела, чтобы ты беспокоилась.

– Но я беспокоюсь теперь.

– Знаю, – говорит Нина, а потом хмыкает. – Ну и семейка у нас, да? Просто загляденье.

Киди улыбается, но молчит и не открывает глаз. Нина всё гладит её по голове.

– Всё в порядке, Адди, – говорит она. – С ней всё будет нормально, ей просто нужно отдохнуть. В прошлый раз было гораздо хуже. Сейчас она просто вымоталась. Не бойся.

– А у меня… У меня тоже так будет?

– Не знаю, Адди, – честно отвечает Нина. – Не знаю.

Когда Киди позволяют силы, мы отводим её в комнату и укладываем в кровать. Нина гасит свет, включает тихую музыку и уводит меня, чтобы Киди могла побыть одна. Но Киди вдруг говорит:

– Адди, останься.

Нина выпускает мою руку с не слишком довольным видом.

– Киди, тебе надо отдохнуть.

– Ничего страшного.

Нина закрывает дверь, а я вскарабкиваюсь на край кровати.

– Адди, прости. Я не хотела тебя напугать.

– Я не знала, что с тобой может такое произойти, – выпаливаю я. – Я… Я не понимаю.

– Наверное, сказалась вся эта маскировка в университете, – признаёт Киди. – И не надо было мне кричать на мисс Мёрфи.

Я сморщиваю нос:

– Она заслужила.

Киди улыбается:

– Возможно. Но, видимо, это стало последней каплей. – Она подталкивает меня локтем. – Сегодня мы обе сорвались.

– Почему ты ничего не сказала? Я ведь не глупая, я вижу, какая ты бледная и усталая.

– Значит, ты умнее меня, Адди. На этот раз я не ожидала выгорания.

– Твой мозг как будто пытался выключиться и снова включиться?

– Да, так и было.

– И у меня сегодня было то же самое?

Киди шарит рукой под кроватью и достаёт толстую книгу. Это энциклопедия об океане. Я с удивлением смотрю на неё.

– Но…

– Я знаю, что тебе нравятся акулы, – говорит Киди, – хоть ты и делаешь вид, что это не так. Но я подумала, вдруг тебе захочется узнать всё об океане в целом. Ну или как можно больше. Я собиралась подарить тебе эту книгу на следующей неделе, после собрания комитета, но, кажется, сейчас она нужнее.

Я открываю энциклопедию: ничего себе, сколько в ней страниц.

– Океану нужны самые разные рыбы, – тихо говорит Киди. – А миру – самые разные люди. Ведь если бы все были одинаковые, это было бы скучно.

Я понимаю, что она имеет в виду.

– Наверное.

– Даже в такие дни, как сегодня, – продолжает Киди и открывает книгу на странице с коралловым рифом, в котором так много разноцветных рыбок. – Даже сегодня я не хотела бы, чтобы ты и я были другими.

– Правда?

– Правда. Срывы у меня не из-за того, что у меня такой мозг. А из-за того, что приходится маскироваться. Притворяться. Потому что мир не предназначен для таких, как мы.

– Киди, передо мной тебе не нужно притворяться.

– Адди, ты должна понять. – Киди берёт меня за руку. – В твоём возрасте я не была такой, как ты. Я была не деревом, а листком. Боялась и злилась, и никто не мог объяснить, почему я такая. А потом родилась ты, и я поняла, что мы одинаковые. Ну или по крайней мере похожи. И это здорово.

Она замолкает.

– Но чем больше ты на меня равнялась, тем сложнее мне становилось говорить о плохих днях. О днях, когда мне тяжело.

– Прости.

– Не извиняйся, тебе не за что просить прощения. – Киди вздыхает. –