Энола Холмс и таинственные букеты - Нэнси Спрингер

— Возможно, здесь есть какая-то связь?

— Мистер Холмс тоже так думает. Он расследует это дело. Так или иначе, те негодяи из чёрного экипажа считали, что Джон на самом деле мистер Кипперсолт. Он говорил им: «Вы совершаете ужасную ошибку! Меня зовут Ватсон, доктор Джон Ватсон!» — а они всё твердили в ответ: «Тише, тише, мистер Кипперсолт, не сопротивляйтесь». Вдруг из экипажа вышла медсестра; она сказала: «Пожалуйста, успокойтесь, мистер Кипперсолт» — и уколола его шприцем. Очнулся он уже в психиатрической лечебнице, и там никто не желал его слушать. «Такая несправедливость любого может довести до безумия, даже самого здравомыслящего человека», — сказал мне Джон.

— Как умно, — прошептала я. Значит, Флора воспользовалась фамилией Кипперсолта и именем всем известного Ватсона, чтобы подставить доброго врача. — Как чудовищно! — исправилась я.

— Чудовищно — не то слово!

В маленькую гостиную вошла горничная с моим букетом в зелёной стеклянной вазе и бережно поставила его на спинет. Комнату, которая выглядела намного приятнее без зловещих безобразных букетов, наполнил аромат душистой резеды.

Дождавшись, пока горничная удалится, я спросила:

— Вам известно, кто организовал это гнусное и со стороны как будто законное похищение?

— Пока нельзя сказать наверняка, но Джон подозревает, что с ним решил расквитаться один из психически больных пациентов, которого он по долгу службы отправил в лечебницу. Сейчас в свободное от работы время он изучает свои записи в поисках зацепок.

— Так кто же всё-таки его нашёл? Мистер Шерлок Холмс?

— Ничего подобного!

Я почти не сомневалась, что сейчас она назовёт имя мистера Майкрофта Холмса.

Однако своим ответом миссис Ватсон застала меня врасплох.

— Пожалуй, личность спасителя моего милого Джона — самое поразительное во всей истории. Насколько мне известно... — Миссис Ватсон замялась в нерешительности, и я не стала на неё давить, поскольку понимала, как некрасиво её расспрашивать о столь деликатных вещах. Впрочем, несколько мгновений спустя миссис Ватсон слегка нахмурилась, вздёрнула подбородок и наклонилась ко мне: — Думаю, нет ничего плохого, чтобы поделиться этим с вами, мисс Энверуа: огромную роль в спасении моего любимого мужа сыграла мисс Энола Холмс.

— Мисс Энола Холмс?!

— Младшая сестра мистера Шерлока Холмса.

— Сестра?! Я не знала, что у него есть сестра, — ответила я с неподдельным интересом, понимая, как полезна для меня искренность миссис Ватсон.

— Об этом мало кто знает, — отозвалась она. — Девушка очень самовольная и не слишком женственная, что сильно тревожит братьев... На самом деле они даже не знают точно, где она сейчас.

— Что, простите?

Миссис Ватсон пустилась в длительные объяснения; я избавлю любезного читателя от пересказа истории моего путешествия из Фернделл-холла в Лондон её словами. Больше всего меня интересовало, что известно обо мне моим братьям; в основном наши сведения совпадали, за одним невероятно важным исключением, о котором я узнала следующим образом.

— Вам не приходилось встречать эту удивительную девушку? — полюбопытствовала я.

— Нет! Мы даже не знаем, почему и как она оказалась замешана в историю с исчезновением Джона.

— Вы лишь недавно о ней узнали?

— Нет, признаюсь... Видите ли, мой муж мне признался, что его очень тревожило состояние мистера Шерлока Холмса, опечаленного побегом сестры, и он решился обратиться к некоему доктору Рагостину.

— Доктору Рагостину?! — переспросила я с уместным удивлением в голосе.

— Так называемому учёному искателю, — ядовито уточнила миссис Ватсон, точнее — настолько ядовито, насколько это было возможно для обладательницы нежного, сладкого голоса. — Теперь Джон почти уверен, что это жалкий шарлатан.

— Ему ничего не удалось узнать у доктора Рагостина?

— Он даже его ни разу не видел! Ему довелось побеседовать только с секретарём доктора Рагостина, обычной девушкой.

— Интересно, а не моя ли это подруга Марджори Пибоди? — задумчиво произнесла я. — Вы же знаете, какие печальные последствия для владеющих землёй семей влечёт за собой упадок сельского хозяйства. Марджори пришлось пойти на работу к некоему учёному. Вы случайно не знаете, как зовут секретаря доктора Рагостина?

— Боюсь, что нет. Я ничего о ней не знаю.

— Даже как она выглядит? Марджори — светловолосая и пышная девушка.

— Честное слово, не могу сказать. Джон мало что запомнил; она не показалась ему примечательной.

Я надеялась, что отреагировала на спасительные слова миссис Ватсон спокойно и ни капли не подозрительно; она тем временем продолжила вещать об окутанной покрывалом тайны Эноле Холмс и её роли в спасении доктора Ватсона. Когда миссис Ватсон закончила свой рассказ, я поднялась, поздравила её со счастливым исходом, крепко обняла и, горячо пожелав всего наилучшего, вышла из маленькой гостиной походкой идеальной леди — но всё это время я мысленно плясала и прыгала от восторга, словно чумазый ребёнок, делала колесо и стояла на голове, радостно крича: «Да здравствует простодушный, добрый доктор Ватсон!»

Несколько недель назад я составила список того, что знает обо мне брат, и внесла в него следующие пункты.

Он (Шерлок) знает, что я называлась Лианой.

Скорее всего, он знает от доктора Ватсона, что девушка по имени Лиана Месхол работала у первого и единственного в мире учёного искателя.

Однако, судя по тому, что поведала мне миссис Ватсон, эти выводы беспочвенны!

Разве что... Разве что Шерлок попросил её слукавить, чтобы расставить для меня сети?

Нет, невозможно. Никто не мог предположить, когда я приду, и приду ли вообще, и в какой буду маскировке. Кроме того, наблюдения миссис Ватсон показались мне правдивыми: она говорила как любящая, снисходительная к глуповатому и невнимательному мужу жена. Уходя из дома доктора Ватсона, я в очередной раз поблагодарила судьбу за его доброту и беспечность. Как же хорошо, что он не придал никакого значения мисс Месхол; доктор Ватсон забыл её фамилию — что уж говорить об имени!

А значит, если он и рассказал Шерлоку про свой визит к шарлатану Рагостину — про его секретаря вряд ли упомянул даже вскользь.

Вот оно, счастье.

Я снова могу надеть личину Лианы Месхол.

Я всё ещё могу посвятить жизнь своему призванию.

(Мне пришлось сдержаться, чтобы не побежать вприпрыжку: всё-таки я шла по благополучному району в образе достойной леди.)

А однажды, когда я стану совершеннолетней и независимой и меня больше никто не посмеет никуда отправить без моего согласия — этого мне придётся ждать ещё семь долгих лет, но мечтать никто не