Мама. Папа. Я - Малкольм Даффи

Одиннадцать

Мысли кружились в голове, как танцоры на ярмарке Хоппингс.

Мама ничего не станет делать, чтобы себя спасти. Как будто ей жить надоело. Я придумал только одно: убить Каллума. Но как? Отравить? Проблема в том, что я не умею готовить. Он бы сразу понял, что я что-то задумал, если бы вдруг получил от меня тарелку с подозрительным хавчиком. Толкнуть его под поезд? Но он ездит на работу на машине. Пырнуть ножом? Но он выхватил бы у меня нож своими быстрыми пальцами прежде, чем я дотянулся бы до его жирного пуза.

Я понятия не имел, что мне делать, и поэтому решил поговорить с Барри. Он кучу всего знает.

– Слушай, а у тебя родители ссорятся?

– Да постоянно, чувак, – ответил он. – У них вечная битва за пульт от телика. – И Барри заговорил на разные голоса, подражая своим родителям. Грубым голосом: «Я буду смотреть футбол». Высоким голосом: «Да ты всегда смотришь футбол». Грубым голосом: «А ты всегда смотришь кулинарные программы». Высоким голосом: «Они хотя бы пользу приносят. А футбольный мяч разве можно съесть?» Грубым голосом: «В смысле? Тот твой йоркширский пудинг на вкус был чисто резиновый».

Я заржал.

– Ну а они когда-нибудь по-настоящему ссорятся? Чтобы прям до рукоприкладства доходило? – спросил я и поднял оба кулака.

Барри покачал головой.

– Не-а. Я один раз видел, как они дерутся. Папа наполнил водный пистолет и обрызгал маму, когда она загорала на заднем дворе. И вот они как давай отнимать друг у друга этот пистолет. Так оба в бассейн и рухнули.

На этих словах мне аж поплохело.

– А твой папа когда-нибудь напивается? – спросил я.

– Ага. Каждую пятницу.

– И что он тогда делает?

– Спать заваливается. – Барри громко всхрапнул, как свинья с микрофоном. – Падает на диван. Он такой тяжелый, что наверх нам его не затащить, ну, мы так его и оставляем. Иногда он там до самого утра спит.

Мне в голову пришел еще один вопрос.

– А что бы ты сделал, если бы твою маму ударил какой-нибудь урод?

Барри почесал подбородок, на котором едва начали появляться волоски.

– Сказал бы папе, он бы отделал его так, что мало бы не показалось. – Барри с подозрением посмотрел на меня. – А к чему эти расспросы?

– Я просто рассказ пишу, домашка по английскому, там про мужика, который творит такие вот вещи.

Я хотел спросить у Эми, но она только завалила бы меня вопросами, на которые мне пришлось бы отвечать. Не хотелось бы, чтобы она знала, что происходит у нас дома. Я вспомнил, что есть Андреа Уотсон, и вместо Эми обратился к ней. Она самая умная девчонка в нашей параллели. Мы все на ее фоне немного слабоумные. Я собрался с духом и подошел к ней на перемене.

– Андреа?

– Да, Дэнни.

– У меня чисто гигиенический вопрос.

– Ты, наверное, имеешь в виду «гипотетический»?

– Да, наверное. – Я уже чувствовал, как краснею. – Что бы ты сделала, если бы кто-то, не твой папа, я имею в виду, обидел и ударил твою маму?

Андреа перевела лицо в задумчивый режим.

– Я бы позвонила в полицию.

– А кроме полиции?

Андреа закатила глаза.

– Мои родители не живут вместе, но я, скорее всего, позвонила бы папе.

– А.

– А почему ты спрашиваешь? – сказала Андреа, внезапно став серьезной. – С твоей мамой все хорошо?

– Все отлично, – сказал я и пошел.

– Точно, Дэнни? – крикнула она вслед.

– Ага. Спасибо, Андреа.

Я спросил еще нескольких ребят.

– Что бы я сделал, если бы какой-то козлина ударил мою маму? – переспросил Карл и почесал голову. – Позвонил бы папе. Он бы начистил ему клюв.

– А.

– Если бы кто-то ударил маму? – сказал Бен. – Я папу бы позвал. Он бы сел в танк и подорвал его. А сверху бы еще огнеметом прошелся. А потом бы застрелил его.

У Бена очень развитое воображение.

Кроме Гэвина, который предложил мне отвалить, и Тони, который сказал, что его мама умерла, все ответили одно и то же: что обратились бы к отцу.

Если я хотел избавиться от Каллума, нужно было попросить о помощи папу. Оставалась одна-единственная проблема. Я понятия не имел, кем был мой папа.

Двенадцать

– Дэнни, ходят слухи, что Андреа вела с тобой беседы.

Надо было сразу догадаться, что этот разговор дойдет до ушей Эми. Девчонки любят трепать языками. Это их главное хобби.

– Ага.

– Почему ты ко мне не обратился?

– Андреа ближе оказалась.

Эми засмеялась, но через секунду перестала.

– У твоей мамы неприятности с Каллумом?

– Ну не то чтобы.

– Что это за ответ? – сказала Эми, сложив руки на груди.

– Они время от времени устраивают соревнования, кто кого перекричит.

Хотя если один из участников Каллум, соревнованием это назвать трудно. Десять – ноль в его пользу.

– Но ты не про ругань спрашивал. Ты же спрашивал ее про рукоприкладство в отношении женщин, да?

Вот как быть с этими девчонками и их расспросами?

– А что творится у тебя с Дылдой Дэйвом?

– А ты тему давай не меняй. Мы сейчас о твоей маме.

– Давай о чем-нибудь другом поговорим, Эми, пожалуйста. Я слышал, в «Ньюкасл Юнайтед» заменят игрока под номером девять.

– Я серьезно говорю, Дэнни. Ты раньше много рассказывал про свою маму и Каллума.

– Не о чем там рассказывать.

– И к себе в гости ты меня больше не приглашаешь.

– Неблизкий путь.

Часть меня очень хотела рассказать Эми. Рассказать все как есть. Но другая часть, та, которая всегда побеждала, словно камень мне в рот запихала. Внутри стучало: «Нет, это плохая идея, Дэнни. Она тебе не поможет. Ты только ее отпугнешь. Ты сам должен с этим разобраться».

– Раз мы с тобой встречаемся, я не хочу, чтобы между нами были секреты, – сказала Эми.

– Можно подумать, ты мне про Дылду Дэйва прямо все рассказываешь.

По лицу Эми я понял, что тут я ее подловил.

– Я просто волнуюсь, Дэнни. Если бы что-то случилось, ты бы мне сказал, да? Так ведь?

Я кивнул самым крошечным в мире кивком.

– А можно как следует ответить? Очень прошу.

– Да, Эми. Я бы тебе сказал.