Родной дом - Нина Александровна Емельянова

— Ой-ёй-ёй, «неплохой»! — воскликнул Витька.

Дядя почему-то ничего не сказал, но взгляд его как будто располагал к дальнейшему разговору.

— Вот хотите, дядя Алексей, я за чем-нибудь сбегаю, куплю, а вы посмотрите. Он когда видит, что покупает школьник…

— Ладно, Виктор, — сказал спокойно дядя, — о Кроте рассказывать довольно.

ТОВАРИЩИ

— Ну, не принесли рыбы, так и кормить вас не стоит! — сказала мать и засмеялась: — Скорей идите завтракать, так уж и быть!

За столом уже сидел в ожидании Федюшка и постукивал по столу ложкой.

— Пришли! — закричал он. — Покажите рыбу!

— А ты покажи руки! — ответил Виктор, подходя к столу.

Еще в первый же день приезда дядя Алексей сказал Феде:

— Ну, нет, садиться за стол с такими лапами нельзя.

Федя посмотрел на маленькие свои руки: ничего особенного он в них не увидел. Правда, руки были в царапинах и в «цыпках», но так было уже давно. Он все же пошел к умывальнику и долго, тщательно намыливал и скреб руки. Пришел, положил обе на скатерть. Дядя похвалил, и Феде самому понравилось.

Первые дни Федя еще забывал мыть руки, но однажды перед обедом он вместе со всеми купался. Как всегда, плавали и в воде барахтались, и песком себя натирали, и снова обмывались в реке. Наконец дядя Алексей стал одеваться. Витька и Федя поспешили натянуть рубашонки.

Пришли домой как раз к обеду. Стали садиться за стол, а Федя сказал:

«Пойду-ка вымою руки перед обедом!»

Все засмеялись: вот до чего дошел Федя — и чистые руки моет.

Сегодня Виктор, как старший, снисходительно осмотрел Федины ладони с растопыренными пальцами и похвалил брата:

— Ну, если руки чистые, заслуживаешь, чтобы и мы тебе что-то показали!

Удалившись в сени, он возвратился, неся на вытянутых руках пойманную щуку, и положил ее перед всеми на половик.

— Ой-ёй-ей! — с восхищением закричал Федя. — какая большая!

Витька с достоинством человека, участвовавшего в охоте за такой рыбиной, сказал:

— Ясно, большая. Поймана нами на спиннинг, — и полез за стол.

— Поди-ка, рыбак, сам руки вымой, — сказала мать. И прибавила: — Хорошо, Витька хоть дядю ждал, так бородавки с рук свел тракторной мазью. Бегал сам, у наших трактористов выпросил.

Зачем было об этом говорить, Витька не знал и пожал плечами.

— Не гримасничай, Виктор, — вставила Катя особым, значительным тоном.

Виктор, не отвечая сестре, мигом побежал, сполоснул руки. Намечавшаяся стычка на этом и кончилась. Удержаться ему помогло то новое, что вошло в дом с приездом родных. Это новое проявлялось в заботах матери и отца о гостях, в желании, чтобы все было хорошо при них. И Витька это понимал.

— Ну, вот и ладно, что Виктор с дядей и тетей ходит нынче, — сказала за завтраком довольная сыновьями мать. — И вам все покажет, и самому хорошо. У нас ведь тут всякие ребятенки: есть смирные, как Митюшка, а вот Витькиного дружка, Антошку, мы с Григорием давно хотели отвадить — вредный такой парнишонка…

— «Отвадить, отвадить»! — грубо перебил Витька.

Обида за Антона вновь вызвала прилив того прекрасного чувства дружбы, с каким он думал об Антоне на реке. Сейчас он особенно ясно представлял себе лицо друга, его смелый взгляд и всю трудность дела, из-за которого тот поехал в район. Мамка называет Антона вредным, и все ее слушают. Но никто из них не знает, как Антон беспокоится и переживает за отца.

— Что я, из-за дружбы с Антошкой учусь, что ли, худо? — со слезами в голосе закричал он. — А? Худо учусь? Скажи!

— Ишь ты, как расходился, — засмеялась мать. — А и ладно, что дружков твоих как ветром сдунуло. Без них умней будешь.

— Как это вы, мама, говорите, — убедительно, по его мнению, сказал Виктор: ему хотелось, чтобы дядя Алексей слышал, как он защищает товарищей. — что без ребят я умнее буду! Сами же хвалите, как мы все — пионерский отряд — вам и с прополкой помогаем, и в косовицу, и эстафетки носим.

— Какие эстафетки? — спросила тетя Лиза.

— А это мы во время уборки всегда сводки пишем на поле, — улыбнулась мать, — а они носят срочно в контору. Ну, это им одно удовольствие — на коне пробежаться.

— Мне же, мама, от ребят отставать неохота…

— От хороших — верно, не отставай, сынок, а от худых — сам бог велел. Вот Антошки нет, и ты теперь смирненький.

Разговор за столом на этом прервался.

Витька нахмурился. Как это мама говорит: отвадить Антошку, отстать от дурных товарищей? Он уж как-нибудь сам разберется, кто из них дурные, кто — хорошие. В пионерском отряде были вовсе озорные ребята, но они со всеми вместе играли, и какие еще товарищи из них получились! Разве виноват Виктор, что не пришлось ему стать другом хорошего, по мнению матери, мальчика, а дружит он с Антошкой, которого мать называет отчаянным? Оттого, что он отчаянный, значит, бросить его? Да? И, уж если говорить правду, никогда Антона по отчаянности не сравнить с серегинскими: те и в чику мастера играть, и постоянно врут дома.

Но, услышав слова матери о том, что товарищей его «как ветром сдунуло», Витька почувствовал, что мать это верно заметила. Дружков на самом деле «сдунуло», но не потому, что Витька этого хотел, а потому, что они сами стали обходить его. Наверное, обижаются, что Витька прежде безраздельно преданный товарищам, теперь не заходит к ним и держится все время со взрослыми.

В первые дни приезда дяди друзья Витьки — Мишка Савиных, Володя Малинин и тетки Дунин Митюшка, молчаливый, с хорошей, застенчивой улыбкой на бледном лице, — как прежде, приходили к Витьке во двор, дождались, когда дядя Алексей соберется купаться, и бежали с ним на Светлую. Но дядя Алексей не сидел безвыходно на реке, как сидят ребята, и уходил, когда ни Витька, ни Мишка с Володей еще не успевали накупаться. Витька сейчас же выскакивал на берег, одевался и догонял дядю.

Мишка обижался больше всех: «Я вон как быстро плыву торчмя, а ты и не глядишь, ты уж вовсе со мной плавать перестал! Ну, пусть дядя приехал, ничего не говорю против, а чего ты к нему так прилип? У меня, может, тоже дядя не хуже. Отец в газете читал; самый знаменитый сибирский хирург под нашей фамилией пишется — Савиных; значит, он нашего рода. Я же к нему не еду, не набиваюсь».

Виктор подумал тогда, что Мишке,