Родной дом - Нина Александровна Емельянова

Про Антошку же мать и вовсе не знает, какой он. Так и говорить о нем незачем! Но все-таки разговор никак нельзя было оставлять незаконченным.

. — Напрасно вы, мама, так думаете, что Антошка плохой, — упрямо и твердо сказал Виктор с обидой на мать, подчеркнуто называя ее на «вы».

— Плохой ли, хороший ли, а водиться с ним нечего. — Да уж и не сильно хороший! — вступилась Катя. — Не знаешь и не говори! — резко оборвал ее брат: пусть укажет, что он перенимает у Антона, как любит повторять эта Катька.

— Не ссорьтесь, — сказала мать. — Вот услышал бы отец, он бы тебя построжил!

А разве он, Виктор, сказал или сделал что-нибудь плохое, за что его надо строжить? И так он стал не похож на себя, того, каким он был до приезда дяди Алексей и тети Лизы: в комнату он входит, а не врывается, за столом ждет, когда ему нальют чаю или молока, а не подсовывает чашку вперед Федюшкиной, не свистит диким свистом, выйдя на крыльцо и подавая этим знак далеким и близким товарищам.

— Уж теперь-то чего Антона задевать? — нахмурясь, сказал он и отвернулся: никто в его семье не понимает их дружбы с Антоном!

Дядя Алексей с начала разговора внимательно посматривал на мрачного Витьку.

— А что же, Витя, нигде не видно твоего друга? Я о нем только слышу: Антон да Антон, — а самого его ни разу не видел.

— Он, дядя Алексей, — почувствовав поддержку, обрадованно сказал Виктор, — уехал в район. Отца его туда вызвали, а он потом тоже поехал. Сам…

— А почему, Витя, продавец в лавке назвал твоего друга хулиганом? Он что же, напрасно так его назвал?

Витька покраснел.

— Нет» дядя Алексей, — решительно и с доверием к дяде сказал он, — это Крот сказал не напрасно: бывает, что мы с Антоном его сердим, — ну, свистим в лавке, наваливаемся на прилавок.

— Вот видите… — начала Катя.

Дядя Алексей взглянул на нее, и она замолчала.

— Но мы всегда вместе эта делаем, а Крот сказал только про Антона, потому что я ваш племянник и он думает, что вам будет неприятно, если и меня так назвать.

— Нет, пожалуй, мне не было бы неприятна… — снова загадочно сказал дядя Алексей, ласково глядя на племянника. (Витька готов был дать честное пионерское, что он смотрел именно так.) — Вот погодите, я сделаю вам одну штуку.

— А какая будет штука? — спросил Федя.

— Потом узнаешь, — ответил дядя.

— Тогда увидишь, малыш! — снисходительно добавил Витька, как будто он-то прекрасно знал, что это будет за штука.

Раз дядя Алексей берется, он, конечно, сделает что-нибудь интересное.

Едва дождавшись окончания завтрака, Витька побежал к Антону. Мать Антона как раз выходила из ворот; в синем, цветочками платье она была похожа на худенькую девочку. На коромысле, перекинутом через плечо, болтались пустые ведра.

— Что, Антон приехал? — поздоровавшись, спросил Витька.

— Нет еще, — тихо ответила она.

Витька хотел, но не решился спросить, зачем же все таки поехал Антон.

— Тетка Анна, дайте я схожу вам по воду, — неожиданно для себя сказал Виктор, и, не успела мать Антона возразить, он уже бежал с ведрами к реке.

Сбегав четыре раза на реку и наносив полную кадку воды, очень довольный, Витька решил пойти проведать лодку. Он вышел к Светлой и долго смотрел с высокого берега по всем излучинам далеко видимой отсюда реки примеривая, как ему удобнее выйти туда, где была спрятана лодка. Потом побежал через луга, стараясь не попадаться на глаза даже отдаленным и малозначительным встречным, вроде соседских Антоновых девчонок.

Лодка была на месте, Витька даже испугался, когда подсчитал, что пошел уже пятый день, как они с Антоном спрятали ее здесь. Стоит тут без всякого дела, а дядя Миша уже и не надеется ее найти. Но почему, же дядя Миша тоже считает, что лодки нет пятый день? Надо же было время, чтобы поднять ее до Сунгута… И раз не Роман, то кто же все-таки угнал лодку? Нет, как только приедет Антон, они немедля отведут ее к плотине!

Когда Витька по дороге домой, подпрыгивая, бежал мимо сельпо, он заметил в переулке знакомую заманчивую картину и остановился.

Около стены сарая на утоптанном месте собралось в кучку несколько мальчиков; среди них, конечно, были и серегинские. Издали он увидел долговязого Прошку, а значит, тут ясе был неразлучный с ним Иван… По розовой рубашке Витька сразу узнал Мишу Савиных; тут же крутились двое Митюшек, а Володька, нагнув свою большую голову, размахнувшись, бил с азартом старым медным пятаком по стопке сложенной друг на друга серебряной мелочи.

Витька подошел поближе.

Чик! — раздался характерный звук: Володька попал битком в стопку монет — две отлетели в сторону и верхняя перевернулась гербом вверх. Володька бросился собирать выигрыш.

— Aгa! — закричал он, увидев Виктора. — То мы не нужны, то ты пришел! А мы без тебя вовсе не скучаем.

— Да разве я гнал вас когда-нибудь? — примиряющим тоном сказал Витька. — Дядя Алексей всех зовет и купаться и удить. Что, — он подошел к Володьке, — разве он тебе леску не подарил? А тебе?

— Подарил! — в голос сказали и Володька и Миша.

— Ну и нечего зря на меня говорить. Я от вас вовсе не отбиваюсь.

Слова Виктора, может быть, и произвели на товарищей некоторое впечатление, но игра по-прежнему продолжалась без него.

Глядя на играющих, Витька сунул руку в карман: там у него лежала сдача с трех рублей. Он знал, что отец строго запрещает ему играть на деньги, но его так и подмывало включиться в игру. Ну, хорошо, он бы и рад играть не на деньги, но ведь игра-то уже идет.

Через несколько минут Витька с полным азартом целился битком по монетам и с ожесточением спорил, чей биток упал ближе. Его собственные монеты постепенно таяли.

Витька проходил часа три и вернулся домой совсем не шумно, как приходил обычно, а что-то чересчур уж скромно.

Катя, имея длительный опыт обращения с братом, сейчас же заметила его настроение и, как подумал Витька, вместо того чтобы заняться своим делом, немедленно сунула свой нос в его дела.

— Откуда ты, Витька? — спросила она.

— Ходил смотреть, не пора ли картошку обсыпать, — холодно ответил брат.

— Ах, батюшки, вот забота напала! — засмеялась Катя. — А я