К небесам - Карен Кёлер
– Мефдунафофная кафмифефкая фтанфия.
– Фефуфафная фифефкая фаффия.
А потом:
– Ефуфааоооонафииийа.
– Еу-а-оооо-ииаааайа.
Я умираю со смеху. Мы хихикаем, фыркаем, набиваем рты маршмеллоу и издаём звуки, достойные Чубакки.
Пять
Из рации раздаётся потрескивание, потом громкий и отчётливый щелчок:
– Toni, YumYum, do you copy? Over.
Но рты у нас так набиты, что сразу освободить их не получается. Уровень жевания – десять из десяти, глотать – полный вперёд! В груди покалывает, из глаз текут слёзы, но мы не обращаем на них внимания. Из рации снова доносится с помехами:
– Повторяю: Toni, YumYum, do you copy? Over.
Гааннааа Оооерэнау. Зааннааа Оооуэрэндау. Занна Оверэндаут, мы жуём, давимся, глотаем, дождись нас, дождись, ну пожалуйста! Вопрос: какими трудноглотаемыми могут быть маршмеллоу? Ответ: да.
– Toni, YumYum, do you copy? Over.
– Йес! – Ням-Ням справилась первой. – Ви копи! – хрипит она в космическую рацию.
– Привет!
– Ты вернулась! – Нам трудно в это поверить.
– Конечно.
– И ты проделала полный оборот вокруг Земли? – спрашивает Ням-Ням.
– Вот именно!
Занна объясняет нам, с какой скоростью она движется: двадцать восемь тысяч километров в час. И что на разговор у нас девять-десять минут, а потом связь опять прервётся.
Я почему-то думала, что ничего не получится, что Занна не вернётся, как не вернётся мама. Временами мне казалось, что нам с Ням-Ням это лишь приснилось. Что на самом деле мы крепко спим в палатке и видим один и тот же сон.
Я пялюсь в небо и пытаюсь что-то увидеть, пытаюсь разглядеть космическую станцию, которая проносится у нас над головами. Но, кроме мигающих звёзд, не вижу никакого движения.
– Что ты видишь, Занна? – Наконец и я проглотила маршмеллоу, и ко мне вернулся голос.
– Я смотрю на Землю. Вижу Европу, Центральную Европу. Хорошо видно Бельгию – из-за освещённых шоссе. Вижу Париж, Рим, Милан: они сияют скоплением огней – удивительно красиво! Представьте себе крупные и мелкие пятна света на тёмной земной поверхности – как светящиеся веснушки.
– Ты в невесомости? – Вопросы из меня так и сыплются.
– Да, разумеется!
– Oh my Gravity. Ну не круто ли! – визжит Ням-Ням, и мы тут же проверяем, не слышал ли папа. Нет, не слышал.
– Да, очень круто. Здесь всё невесомое. Наша плюшевая игрушка, наш…
– У вас на МКС есть плюшевая игрушка?
– Да, наш космический медведь.
– И он тоже невесомый? – Ням-Ням вне себя от восторга.
– Да. Как и всё здесь, наверху.
– Даже еда? – Это ведь и впрямь важные вопросы: способна ли картошка фри выжить в космосе? Как есть невесомую картошку фри? Надо непременно выяснить это, прежде чем мечтать стать астролётчицей.
– Всё: еда, питьё, инструменты – просто всё.
– А что ты там, наверху, ешь?
– Сухой паёк, который заливают горячей водой.
Мне представляется рыбка в аквариуме или кошка в приюте – не очень-то аппетитно, но у Ням-Ням горят глаза:
– Как супы из пакетиков «НЯМ-НЯМ»?
– Именно так. Выбор здесь, наверху, довольно большой.
Я просчитываю варианты и прихожу к выводу, что не смогла бы долго обходиться без картошки фри. Прощай, карьера астролётчицы. Может, чипсами заменить? Надо спросить.
– А чипсы есть?
– К сожалению, нет. Чипсы слишком опасны – всё, что крошится, опасно.
Это не по мне. Если там, наверху, нет ни картошки фри, ни чипсов, как мне выжить в космосе? У меня же без них ломка начнётся. Я пытаюсь представить, чем могут быть опасны чипсы. Нападение крошек-убийц. Осторожно, чипсы! Опасно для жизни! Ням-Ням, будто прочитав мои мысли, спрашивает:
– Чего? Как это чипсы могут быть опасны?
– Ну, поскольку крошки тоже невесомы и парят в воздухе, при вдохе они могут попасть в нос, а оттуда в лёгкие, и мы можем задохнуться.
– От крошек от чипсов? – Мне до сих пор не верится.
– Да, это правда очень опасно.
Ничего себе! Мы с Ням-Ням таращимся друг на друга. Я глажу упаковку венгерских чипсов с паприкой – мой любимый сорт. Дорогие чипсики, только не душите меня, пожалуйста.
– А какое у вас любимое блюдо?
– Картошка фри с кетчупом и майонезом! – выпаливаю я. Вюшня бы мной гордилась.
Пять (всё ещё)
Ням-Ням объясняет Занне особую технологию поедания пакетиков «НЯМ-НЯМ». Занна смеётся и говорит, что ей тоже охота чипсов и пиццы.
– Да-а-а!
– Пицца-а-а-а-а! – В моём хит-параде еды она на втором месте после картошки фри. И чтобы плавленого сыра побольше. Столько сыра, чтобы он тянулся, когда откусываешь. Столько тёплого, мягкого сыра, чтобы хоть ненадолго расплавил мою грусть.
– И свежие овощи: здесь, наверху, они бывают крайне редко.
– Фу!
– Овощи?! – презрительно фыркаю я.
Я так скривилась – это надо видеть, опущенные уголки рта чуть за пределы лица не вылезли.
– Чем вам овощи не угодили?
Чем они нам не угодили? Что за вопрос!
– Противные они – вот чем!
Занна смеётся в космической рации – смех звучит как из консервной банки. Мама всегда готовила много овощей. Всё свежее, хрустящее и вкусное. Ешь, мол, витамины, Тони-Пеперони. С тех пор как… с тех пор как она… умерла, я разлюбила овощи. С тех пор как она умерла, овощи стали невкусными. С тех пор как она умерла, овощи для меня тоже умерли. Как же, «ешь витамины и будешь здоровой». Не помогло ей это ни черта.
– Тогда вас, наверное, не интересует, что мы здесь, наверху, сажаем салат.
– И он растёт в невесомости?
– Ещё как!
– А откуда он знает, где верх?
– Он не знает – просто растёт.
– Круто! – Ням-Ням, конечно, в восторге.
А мне интересно, как чувствует себя салат в невесомости. Откуда у него силы расти, если он даже не знает, где верх, где низ? Откуда салат знает, что делать, без опоры и направления? Есть ли у салата мускулы? А может, ему, наоборот, нравится. Наконец-то никакого веса, можно отдохнуть от земного притяжения.
– И как ощущения? – осторожно спрашиваю я.
– В невесомости?
– Да.
– Фантастические. Неописуемые. Чудесные. Как плавание без воды.
– Тебе для этого пришлось сдать норму по вольному плаванию без воды?
– Что-то вроде того, – смеётся Занна. – Тренировки проводятся ещё на Земле в параболических полётах.
– А что это такое?
– Самолёт пикирует под таким углом, что пассажиры несколько секунд находятся в состоянии свободного падения. Трудно объяснить.
– И при этом становишься невесомым?
– Да, ощущения такие же.
Я пытаюсь представить, как парю в салоне самолёта. Пытаюсь представить, как чувствует себя салат в невесомости. Пытаюсь представить плавание без воды. Как я продвигаюсь вперёд.
– А как ты перемещаешься в невесомости?
– Цепляюсь за поручни на космической станции.
– А туалет у тебя есть? – Ням-Ням просто не могла не задать этот вопрос.
– Есть, конечно. Представьте себе специальный пылесос. Я пристёгиваюсь к стульчаку, и он всё всасывает.
– Круто, – с облегчением выдыхает Ням-Ням.
– Всасыватель мочи.
– Какомат.
– Ха-ха-ха.
– А как ты спишь в невесомости?
– В чём-то вроде спального мешка.
– Мы сегодня ночью тоже! – От волнения голос у Ням-Ням высокий и писклявый.
– Здо́рово. Но мой висит в воздухе. Я заползаю внутрь и пристёгиваюсь. Только вот уснуть долго не получается. Не хватает силы тяжести. Здесь нет ни верха, ни низа – везде верх. Но мы справляемся – как и салат.
– А когда ты по вечерам ложишься спать?
– Здесь, наверху, нет ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи: здесь то светло, то темно – восход и закат происходят каждые 45 минут. Мы просто сохраняем земной режим дня. После долгого дня мне не хватает
