Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

Самотейкин в меру возможности поддерживал самостоятельно мыслящих людей, заказывал им записки на самые деликатные внешнеполитические темы, что позволяло ему предлагать своему шефу оригинальные идеи. В июле 1971 года он попросил Примакова набросать предложения по советской политике на Ближнем Востоке. Евгений Максимович в осторожной форме рекомендовал «некоторые инициативные шаги в отношении Израиля», с которым Советский Союз разорвал дипломатические отношения после шестидневной войны. Тогда арабские страны радостно приветствовали это решение. Тем более что они стали получать советское оружие в удвоенном количестве. Казалось, что Советский Союз приобрел себе на арабском Востоке друзей на вечные времена. Но вскоре выяснилось, что Советский Союз не в состоянии играть ключевую роль на Ближнем Востоке, потому что не имеет дипломатических отношений с Израилем.

А.А. Громыко и советник по национальной безопасности США Г. Киссинджер. 1969

[АВП РФ]

Самотейкин показал записку Примакова Брежневу, который ее одобрил. Леонид Ильич сам считал разрыв отношений с Израилем шагом эмоциональным и потому недальновидным. Но как их восстановить, если в Москве заявили, что это станет возможным только после полного ухода израильской армии с завоеванных во время войны территорий?

Примаков стал выполнять важную миссию, одобренную решением политбюро от 5 августа 1971 года. С августа 1971-го по сентябрь 1977 года Евгений Максимович тайно ездил в Израиль или встречался с израильскими представителями в столице нейтральной Австрии. Его собеседниками были руководители страны – премьер-министр Голда Меир и министр иностранных дел Абба Эбан, потом новая команда – премьер-министр Ицхак Рабин, министр иностранных дел Игал Аллон, министр обороны Шимон Перес.

Израильтян, конечно, прежде всего интересовало, кого представляет Примаков и каковы его полномочия. Он отвечал, что «направлен в Израиль с неофициальной и конфиденциальной миссией советским руководством», но не имеет полномочий обсуждать вопрос о восстановлении дипломатических отношений.

Идея состояла в том, чтобы убедить Израиль покинуть занятые в ходе шестидневной войны 1967 года территории – сектор Газа и западный берег реки Иордан. Взамен предлагались международные гарантии безопасности Израиля. Но Примаков быстро понял, что израильтяне считают такого рода гарантии пустой бумажкой, которая не защитит от нападения арабских стран. Голда Меир напомнила Примакову, как легко в 1967 году были выведены с Синайского полу-острова войска ООН, разъединявшие Израиль и Египет, когда этого в одностороннем порядке потребовал президент Насер.

Громыко (и Андропов его поддержал) предлагал согласиться с идеей израильтян «расширить консульскую секцию посольства Нидерландов в Москве». Дело в том, что после разрыва дипломатических отношений интересы Израиля в Советском Союзе представляло посольство Нидерландов. Имелось в виду, что в составе консульской секции посольства в Москве появятся израильские дипломаты и это упростит диалог. Но остальные члены политбюро отвергли предложение министра иностранных дел и председателя КГБ. В результате Советский Союз лишился возможности играть более важную роль на Ближнем Востоке. Роль посредника между арабскими странами и Израилем досталась Соединенным Штатам – после октябрьской войны семьдесят третьего.

Секретарь Советского комитета солидарности стран Азии и Африки Е.М. Примаков выступает на заседании арабской комиссии. Июль 1970

[РГАКФД]

Война, которая тогда разразилась на Ближнем Востоке, могла стать глобальной и ядерной, потому что в конфликт втянулись Советский Союз и Соединенные Штаты. Президент Ричард Никсон называл прямое противостояние США и СССР в октябре 1973 года самым опасным кризисом за все годы его политической карьеры.

Боевые действия начались 6 октября, когда Египет и Сирия с двух сторон неожиданно атаковали Израиль. Тогдашний государственный секретарь США Генри Киссинджер – много позже – рассказывал мне:

– Я узнал о начале войны в субботу утром и после разговора с президентом позвонил советскому послу Анатолию Добрынину. И я ему сказал: «Сейчас мы будем на противоположных сторонах, но давай вести себя так, чтобы добиться двух целей: избежим войны между нами и внесем вклад установление там мира».

Израильская разведка Моссад проморгала подготовку новой войны. Армия обороны Израиля оказалась не готова к одновременной атаке египетских и сирийских войск. Октябрьская война едва не стала для еврейского государства катастрофой. В первые дни боевых действий в Каире и Дамаске торжествовали и готовились праздновать победу. Потом военное счастье перешло на сторону Израиля. Египет и Сирия оказались на грани поражения.

Еврейское государство поддерживали Соединенные Штаты, арабов – Советский Союз. Ни одна из великих держав не могла допустить поражения своего союзника. США и СССР были готовы схватиться между собой в битве за Ближний Восток.

В тот октябрьский день, когда началась война на Ближнем Востоке, в кабинете Брежнева собрались министр Громыко, помощник генсека Александров-Агентов и посол в Японии Трояновский. Обсуждался грядущий визит в Москву японского премьер-министра Какуэя Танаки. И в этот момент сообщили, что президент Египта Анвар аль-Садат начал военные действия против Израиля.

Разговор переключился на ближневосточные проблемы. Брежневу позвонил Косыгин. Он выразил свое недовольство тем, что война на Ближнем Востоке обсуждается «неизвестно с кем, а не с членами Политбюро». Брежнев спокойно ответил, что как раз собирался созвать политбюро, и предложил Косыгину приехать через полчаса. Пожаловался Громыко:

– Надо иметь канаты, а не нервы, чтобы спокойно воспринимать все это.

Обернувшись к Олегу Трояновскому, который некоторое время был помощником Косыгина, Леонид Ильич заметил:

– Ты ведь у него работал. Знаешь, что это такое.

Участники тех событий вспоминали: осенью 1973 года в Москве опасались, что израильская авиация нанесет удар по построенной с советской помощью знаменитой Асуанской плотине на реке Нил. Если бы плотину разрушили, водяная стихия смыла бы целые города. И вроде бы в Москве обсуждался вопрос об ответном ударе по Израилю ракетами с ядерной боеголовкой. Во всяком случае так рассказывал один из создателей советского оружия массового поражения, трижды Герой Социалистического Труда академик Яков Борисович Зельдович.

Для начала решили продемонстрировать способность авиации советского производства, предоставленной в распоряжение Египта, преодолеть израильскую систему противовоздушной обороны и сбросить бомбовый груз на Тель-Авив.

В воздушное пространство Израиля отправили новый советский истребитель МиГ-25. Скорость МиГ-25 в три раза превышала скорость звука. Высота полета делала его неуязвимым как для авиации Израиля, так и для зенитных ракет. Самолет без опознавательных знаков пролетел над Тель-Авивом. Перехватчики не смогли его сбить. Пилот был удостоен звания Героя Советского Союза.

Успешно начав кампанию против Израиля, уже через несколько дней Египет стал терпеть поражение. 3-я египетская армия, форсировавшая Суэцкий канал и высадившаяся на Синайском полуострове, попала в окружение. Положение Сирии было еще хуже. Израильские танки стояли всего в двадцати пяти километрах от Дамаска.

Президент Египта Анвар аль-Садат умолял Советский