Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

23 октября генеральный секретарь Брежнев предупредил президента Ричарда Никсона: «Слишком многое поставлено на карту – не только на Ближнем Востоке, но и в наших отношениях».

24 октября главный советский военный советник в Каире доложил в Москву: окруженной 3-й египетской армии грозит полное уничтожение. Вечером в Кремле собралось политбюро. Советское руководство заседало почти каждый день. «Руководящие сотрудники внешнеполитических ведомств практически не покидали своих рабочих мест, – вспоминал один из подчиненных Громыко из ближневосточного отдела Министерства иностранных дел. – Прикорнуть, не раздеваясь, можно было только на два-три часа в служебном кабинете. Но уж крепчайшего черного кофе, завариваемого по известному рецепту Че Гевары (“максимум кофе и минимум воды”), я напился на всю оставшуюся жизнь».

Советские руководители единодушно желали спасти арабских союзников от неминуемого разгрома, который был бы воспринят как слабость не только арабских армий, но и советского оружия. Однако чем же помочь Каиру и Дамаску? Министр обороны маршал Андрей Гречко требовал отправить советские войска в Египет: только это остановит наступление израильских войск. За полгода до войны министр обороны стал членом политбюро. Почувствовал себя увереннее, ощутил свою силу и позволял себе пререкаться даже с генеральным секретарем. Самоуверенно повторял:

– Я как человек, который отвечает за безопасность страны…

Генеральному секретарю эти слова не нравились. Брежнев говорил, что это он – председатель Совета обороны и главнокомандующий – отвечает за безопасность страны.

Леонид Ильич хотел избежать прямого участия в ближневосточной войне. После бурного заседания политбюро решило нажать на американцев психологически, чтобы те заставили Израиль остановить наступление. Был отдан приказ о проведении в Закавказье, по соседству с Ближним Востоком, крупных военных учений с участием авиации. И отправлено за подписью Брежнева письмо-предупреждение американскому президенту Ричарду Никсону: «Мы вносим конкретное предложение – давайте вместе, СССР и США, срочно направим в Египет советские и американские воинские контингенты для обеспечения решений Совета Безопасности… Скажу прямо, если бы Вы не сочли возможным действовать совместно с нами в этом вопросе, то мы были бы поставлены перед необходимостью срочно рассмотреть вопрос о принятии нами соответствующих шагов в одностороннем порядке».

Письмо Брежнева в Вашингтоне истолковали в том смысле, что Советский Союз намерен вмешаться в войну на Ближнем Востоке и нанести удар по Израилю. «Когда руководитель моей администрации генерал Хейг, – вспоминал президент Ричард Никсон, – проинформировал меня о послании Брежнева, то я сказал ему, что он и Киссинджер должны провести совещание в Белом доме и разработать план нашей очень жесткой реакции на едва прикрытую угрозу одностороннего советского вмешательства».

Фалин:

Израильтяне позволили египетским генералам завести свои войска вглубь пустыни, окружили их, а сами предприняли рейд на Каир. Президент Анвар Садат, категорически отказывавшийся внимать советам из Москвы, просил о помощи: у Египта нет сил прикрывать свою столицу, выбрасывайте советские заградительные десанты.

Президент ОАР Мухаммед Анвар аль-Садат и председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин в Каире. 3 октября 1970

[ТАСС]

Командование Советской Армии – а вдруг политическое руководство решится! – приводит в мобильную готовность часть воздушно-десантных соединений. Соединенные Штаты, прознавшие об обращении египетского президента к СССР и связавшие с ним данные аэрокосмической и радиоэлектронной разведок о передвижениях в южных военных округах СССР, подняли по тревоге свои стратегические ядерные средства.

22 октября американские самолеты-разведчики, облетая советские транспортные суда, которые с грузом оружия и боеприпасов шли в Египет, зафиксировали исходящее от них радиоактивное излучение. Соединенные Штаты предположили, что в Египет отправлены ядерные боеголовки – к ракетам, уже развернутым на египетской территории.

Государственного секретаря США Генри Киссинджера журналисты забросали вопросами:

– Есть советское ядерное оружие в Египте?

– Мы точно не знаем, – ответил Киссинджер. – Советский Союз это отрицает. Но я повторяю, что мы этого не знаем.

24 октября американская военная разведка доложила: семь советских военно-воздушных дивизий приведены в состояние повышенной боевой готовности. Активизировалась 5-я оперативная эскадра советского флота, находившаяся в Средиземном море. Американцев тревожило наличие в составе советской эскадры десантных кораблей с морскими пехотинцами.

События развивались стремительно. Напряжение росло. Соединенные Штаты и Советский Союз следили уже не за ходом боев на Ближнем Востоке, а за действиями друг друга. В ночь на 25 октября в Вашингтоне не спали. В полночь министра обороны Джеймса Шлесинджера и председателя Комитета начальников штабов адмирала Томаса Мурера вызвали в Белый дом. На совещании также присутствовали: государственный секретарь Генри Киссинджер, глава президентской администрации Александр Хейг, директор ЦРУ Уильям Колби.

Американское руководство демонстрировало готовность противостоять советским войскам, если они вмешаются в войну на Ближнем Востоке. В ноль часов двадцать пять минут приняли решение поднять уровень боевой готовности вооруженных сил Соединенных Штатов по всему миру.

Впервые после 1962 года президент США объявил тревогу в вооруженных силах самого высокого уровня. Это означало подготовку ракет с ядерными боеголовками к пуску. Бомбардировщики Б-52 с ядерным грузом на борту дозаправлялись в воздухе, чтобы в любую минут взять курс к советским границам. Это было немедленно зафиксировано советской радиоэлектронной разведкой и доложено руководству страны. Подобная мера всегда рассматривается как первый шаг к началу боевых действий. Ответ следует автоматически.

Утром 25 октября в Москву поступил ответ американского президента на грозное послание Брежнева. «Мы должны рассматривать Ваше заявление об односторонних действиях, – говорилось в послании Ричарда Никсона, – как вызывающее серьезнейшую озабоченность и могущее вызвать непредсказуемые последствия…»

Посол СССР в США А.Ф. Добрынин, помощник президента США Г. Киссинджер, первый заместитель министра иностранных дел СССР В.В. Кузнецов, крайний слева – временный поверенный в делах США в СССР А. Дабс – на Внуковском аэродроме. 15 мая 1973

[ТАСС]

В половине первого ночи авианосец «Джон Кеннеди», находившийся в Атлантическом океане, получил приказ войти в Средиземное море. Авианосцы «Франклин Рузвельт» и «Индепенденс» (флагман 6-го американского флота) приблизились к району боевых действий и стали на якорную стоянку в зоне ожидания южнее острова Крит. 82-ю воздушно-десантную дивизию, расквартированную в штате Северная Каролина, привели в боевую готовность. Американские войска в Западной Европе подняли по тревоге. В девять минут второго ночи разбудили командующего Атлантическим флотом и командующего вооруженными силами Соединенных Штатов в Европе. Командующий американской стратегической авиацией прибыл на командный пункт. Еще через шесть минут командование вооруженных сил оповестили, что Советский Союз может вмешаться в ближневосточную войну. Надо быть готовыми.

Авианосец – мощное оружие. Он способен без труда потопить любой корабль, подняв в воздух свои самолеты, которые атакуют врага. Поэтому корабли советской 5-й эскадры держались на максимально близком расстоянии, чтобы иметь возможность управляемыми ракетами вывести авианосец из строя раньше, чем взлетят размещенные на нем самолеты. 5-я оперативная эскадра, которая постоянно дислоцировалась в Средиземном море, была