Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

к шестидесятилетию А. Чубайса. Он по-прежнему уверен, а может быть, для спасения чести мундира и делает вид, что курс на безоглядную приватизацию, избранный четверть века назад и продолженный в последующие годы, себя оправдал. Главное, по его мнению, состояло в том, чтобы утвердить в обществе частную собственность. А каким способом (способами) утвердить, в чьи руки ее передать и к каким социально-экономическим и геополитическим последствиям это приведет – этому наш реформатор первостепенного значения не придает. Безнравственность и безответственность подобной позиции очевидна. Даже Ельцин, покидая в добровольно-принудительном порядке свой пост, попросил у народа прощения за то, что натворил. Чубайсу чувство раскаяния, по-видимому, несвойственно. Он вновь продемонстрировал неспособность или нежелание критически оценивать свою деятельность, хотя косвенно признал, что в результате таковой путь в большую политику для него закрыт. С этим следует согласиться[77].

Настораживает возвращение во власть такого экономиста, как Кудрин. В интервью, данном обозревателю Сергею Брилеву после очередного назначения, Кудрин объявил, что стал мудрее (ему виднее!) и что если раньше он прослыл как теоретик, то теперь (по-видимому, обогащенный научными знаниями) готов действовать как практик. Без обиняков вновь продемонстрировал свою приверженность монетаризму. Считает банки основным инструментом, с помощью которого можно вывести страну из кризиса. Для этого роль банков нужно усилить, они должны иметь квалифицированный аппарат, который и будет решать, какие отрасли экономики перспективны, кому давать кредиты, а кому не давать. Ни словом не обмолвился о том, как преодолеть стагнацию производства, как, если не снять, то хотя бы уменьшить зависимость экономики от нефтяной иглы. Ратовал за отказ от ограничений роста заработной платы, что позволит, по его мнению, увеличить емкость потребительского рынка.

Если вспомнить декларации Егора Гайдара и его сторонников девяностых годов, то можно сделать неутешительный вывод: Кудрин выступает как прилежный ученик, который назубок выучил преподанные ему уроки и преисполнен намерений претворить их в жизнь. Кстати сказать, он и сам под руководством «старших товарищей» участвовал в их реализации. Его ничуть не смущает, что они закончились провалом. Никакой ответственности за это он не понес. Более того, этот провал помог его восхождению во власть.

Наш очередной реформатор сбрасывает со счетов по крайней мере три обстоятельства.

Во-первых, первичными являются отношения в сфере собственно производства. Совершенствование кредитно-финансового механизма при всей его значимости без существенной модернизации отношений собственно производства не в состоянии преодолеть его стагнацию.

Во-вторых, ни слова не сказано, как добиться повышения производительности труда, которая остается низкой. Без повышения производительности труда на базе модернизации производства, причем не в последнюю очередь в результате роста квалификации работников производства и изменения их отношения к труду, повышение заработной платы ни к чему другому, кроме безудержного роста инфляции, не приведет.

В-третьих, рекомендации Кудрина рассчитаны на цивилизованный бизнес. А как быть и что делать с криминальным бизнесом, которого у нас предостаточно? Ответа на этот вопрос наш теоретик не дает.

Трудно представить себе, как смогут работать в одной команде Глазьев и Кудрин, которые придерживаются прямо противоположных взглядов на пути выхода страны из кризиса. Если представить себе, что наш государственный корабль со всеми его потрохами находится в пункте «А», то Глазьев предлагает отправить его в пункт «Б», Кудрин же в прямо противоположном направлении – в пункт «Г». При этом мы не ставим под сомнение, что при выработке указанных рекомендаций и Глазьев, и Кудрин руководствуются благими намерениями.

Глазьев – сторонник усиления роли государства в экономике. По его мнению, раскрепощение цивилизованного бизнеса от мелочной опеки, предоставление ему достаточной свободы для широкомасштабных коммерческих операций как во внутреннем, так и во внешнеторговом обороте должно сочетаться с самыми жесткими мерами в отношении бизнесменов всех мастей, которые вкупе с коррумпированным чиновничеством действуют и впредь желают действовать вне правового поля.

Кудрин, напротив, ратует за то, чтобы участие государства в экономике резко ограничить в расчете, что рынок в конечном счете все расставит по своим местам.

Путь, который намечен Глазьевым, представляется правильным уже потому, что предложения Кудрина скопированы с гайдаровских реформ, а они завели страну в тупик. Сколько же можно ради непомерных амбиций несостоявшегося теоретика наступать на одни и те же грабли, который, по его признанию, хочет теперь испытать себя как практик. Нам только этого не хватало!

Ярким примером раздрая может служить прилюдная полемика, которая разгорелась на очередном (2016 г.) Экономическом форуме в Петербурге между министром финансов Силуяновым и министром экономического развития Улюкаевым. Любопытно, что оба они упрекают друг друга в одном и том же, а именно в том, что прогнозы, из которых они исходят, строя планы на будущее, взяты с потолка. За тем же столом, за которым развернулась полемика, восседал Кудрин. Он, по-видимому, оправился от той разборки, которой подверг его тогдашний президент.

Пожалуй, самое печальное состоит в том, что и Силуянов, и Улюкаев (как, впрочем, и Кудрин) при всей, казалось бы, остроте их разногласий являются монетаристами и не замечают глубинных причин разразившегося кризиса. А они, помимо факторов геополитического порядка, которые, конечно, нельзя сбрасывать со счетов, коренятся в недостаточной готовности нашей экономики к опережающему развитию, основанному на широком использовании всех достижений научно-технической мысли, в том числе и отечественной. Но если глубинные причины кризиса не замечают или стараются не замечать, то трудно рассчитывать на применение действенных мер к их преодолению. Удивление вызывает позиция помощника Президента по вопросам экономической политики Андрея Белоусова, который выразил обеспокоенность излишним укреплением рубля. Чтобы быть точным, приведу его высказывание так, как оно изложено в «Санкт-Петербургских ведомостях»: «С моей точки зрения, сегодня рубль начинает укрепляться, это работает в минус. Имею в виду, что это сокращает доходы бюджета и усиливает бюджетные проблемы. И это снижает конкурентоспособность российской промышленности и сельского хозяйства, отчасти, хочу это подчеркнуть, обесценивая задачи по импортозамещению» («Санкт-Петербургские ведомости». 2016. 22 июля. С. 1). До сих пор казалось, что укрепление национальной валюты повышает покупательную способность граждан, поскольку на укрепленный рубль можно приобрести товаров, работ и услуг больше, чем при обесценении рубля. В высказывании Белоусова просматривается все тот же монетаристский подход к выбору оптимальных путей оздоровления нашей экономики – подход к бюджету не как к средству, а как к цели. Белоусов игнорирует, что эта цель, какой бы благой она ни была, недостижима при снижении уровня благосостояния народа.

При плавающем курсе рубля, которого придерживается Центробанк (а это, в сущности, то же, за что ратует Белоусов), невозможно прогнозирование даже на краткосрочную перспективу. Видимо, не без оснований Силуанов и Улюкаев[78] упрекали друг друга в одном и