Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович
Однако что же, Амос зовет на борьбу? Нет, он воплощение смирения и поэтому, товарищи, нам с ним не по пути. «Мы чувствовали, что Амос костит царей и богачей, и нам это очень нравилось. Но мы, конечно, тогда некритически относились к этим пророкам, которые, отражая недовольство народных масс и критикуя угнетателей, призывали к терпеливому ожиданию спасения от Бога и его мессии, а не звали к борьбе с угнетателями бедного народа».
В 1912 году Кагановичу довелось выступать в Киеве против сионистов. Он тогда очень удачно, на его взгляд, привел слова Амоса, сопроводив их соответствующими большевистскими выводами. «Амос, – говорил Каганович, – разоблачал и проклинал таких богачей, как нынешние ваши сионистские киевские миллионеры Бродские, Гинзбурги и другие, с которыми вы, сионисты, зовете нас, рабочих и бедняков, объединиться в якобы единой еврейской нации. Амос уповал на то, что Бог их накажет и его мессия спасет нас. Но мы, рабочие, сегодня не будем ждать наказания божьего Бродским и Гинзбургам и спасения нас мессией – мы вместе со всеми революционными рабочими России всех наций будем бороться с капиталистами всех наций, чтобы уничтожить гнет угнетателей – богачей и их правящих покровителей».
В Мартыновичах Каганович не только получил минимум знаний, но и расширил свой политический кругозор, «приобрел много нового в понимании отрицательных сторон существующего царского строя».
Однажды они с братом услышали громкое, какое-то особое, неукраинское пение. Оказалось, в деревню пригнали по этапу высланного в Мартыновичскую волость политического преступника. Его поселили в тот же дом, где квартировали Лазарь и Яша. Спал он вместе с ними на полу. Говорил мало. Понять, кто он – социал-демократ, эсер или анархист – братьям не удавалось, поскольку ссыльный был не шибко грамотен. Зато здорово пел революционные песни – «Варшавянку» и «Марсельезу». Через три недели он бежал, заронив в души братьев, как скажет потом один из них, «боевую, смелую искорку».
Тот учитель, что взялся учить Лазаря и Яшу, вскоре куда-то уехал, и его сменил другой, по фамилии Петрусевич. Он был более образованным, чем требовалось для двухклассной деревенской школы, особенно по истории, и помогал Лазарю сосредоточиться именно на этой науке. Он также помогал по литературе, особенно по украинской. Книг украинских писателей, в том числе Тараса Шевченко, в деревне не было, но Петрусевич их знал и рассказывал о них Лазарю. Когда тот поделился с ним своими планами продолжить учебу, он согласился и даже сказал, что по ряду предметов мальчик знает больше, чем требует программа четырехклассного городского училища, особенно по истории и литературе, и поэтому можно ускорить подготовку экзаменов на аттестат зрелости. Спустя годы Каганович напишет: «Учитель Петрусевич был первым представителем российско-украинской передовой революционно-демократической интеллигенции, которого я встретил в своей деревне Кабаны и который оставил в моей душе на всю жизнь самую лучшую память и чувство глубокого уважения и благодарности».
Двумя годами, проведенными за партой в Мартыновичах, собственно и закончилась учеба. Больше Лазарь нигде не учился. Обладавший колоссальным влиянием партийный вождь, могущественный нарком, один из руководителей страны на протяжении более тридцати лет имел два класса образования. Остальное добирал самообразованием, чего Каганович никогда и не скрывал.
Вскоре Петрусевич уехал. Начал и Лазарь готовиться к отъезду. В заветный Киев, поближе к университету.
Для отъезда в город надо было приодеться, обуться, да и не мешало иметь хоть какие-то деньги на случай, если сразу не найдется работы. «Родители мне ничего не могли дать на это, надо было самому заработать, – рассказывает Каганович. – Поскольку в нашей деревне пошли слухи, что вот появился „грамотей“ – сын Мошки Кагановича, к отцу обратились некоторые из села Ильинцы, что в четырех верстах от нашей деревни, чтобы я давал уроки их сыновьям по общеобразовательным предметам. Уговорились об оплате: за каждый урок по 1 рублю два раза в неделю. Для этого я должен был ходить пешком туда и обратно».
Он учительствовал недолго. К отцу обратился тот кузнец, с которым они с Яшей жили в Мартыновичах в одной квартире. Он переезжал на более выгодное для него место под самым Киевом, в Горностайпольский район, деревню Хочава. Там, кроме крестьян, были и помещики. От них можно было ожидать хорошего заработка. Поэтому кузнец и обратился к Кагановичу-отцу с предложением отдать сына в обучение кузнечному делу, с тем чтобы он одновременно учил его двоих сыновей общеобразовательным предметам, в особенности русскому языку. За это он обязался платить Лазарю три, а если дела пойдут хорошо, то и четыре рубля в месяц, причем на всем готовом, то есть с кормежкой. Кузнец совершал выгодную для себя сделку – он получал не только работника, но и «грамотея»-учителя для своих двух мальчиков, семи и десяти лет. Лазарь тоже не оставался внакладе. Он таким образом приобретал кузнечное ремесло, которое не даст пропасть. Кроме того, заработав учительством, можно было продолжить учебу.
Потом он напишет: «Из Кабанов я уезжал, чувствуя себя так, будто я уже давно вышел не только из детства, но и отрочества».
На пути в Киев
Лазарь уезжал из деревни с твердым ощущением, что уезжает «зовсим», навсегда, что Горностайполь для него лишь пересадочный пункт на пути в Киев. То же чувствовали и его родители.
Кузница находилась в Хочаве – небольшой деревне, в нескольких километрах от Горностайполя. Лазарь усердно овладевал всеми секретами кузнечного ремесла, вплоть до подковки лошадей. Приходилось выполнять обязанности молотобойца, горнового, возиться с древесным углем, заниматься отбором металла – делать все, что положено ученику кузнеца, разнорабочему.
«Хотя я здорово уставал от работы в кузнице, но я продолжал свое самообразование по предметам, – вспоминает Каганович. – Одновременно я также старался, чтобы мои два ученика получили максимум возможных знаний. Мой хозяин был этим очень доволен и в то же время выжимал из меня все соки в кузнице, хотя по личной натуре был неплохим человеком. Собравшись в Киев для закупки железа, он мне заявил: „В порядке премии за хорошую работу я тебя возьму с собой в Киев, там ты мне поможешь в расчетах с продавцами