Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович

железа, чтобы меня не надули“. (Он сам был малограмотным.) Нечего и говорить, с какой радостью я воспринял эту поездку в город моей детской мечты Киев. Радостно я встретился с моим братом Михаилом, выражая свои восторги прибытием в Киев, излагая ему свои планы и перспективы, выношенные мною в деревне, об учебе по совместительству с физической работой. Я сказал, что больше в Хочаву не поеду и хочу остаться в Киеве».

Михаил был доволен, что Лазарь так быстро идейно созрел и культурно вырос, однако намерение брата обосноваться в Киеве не одобрил. Сказал, что Киев не лучшее место, где можно было бы работать и одновременно учиться, – там сейчас, как и во всей России, разгул безработицы, нищета, люди умирают от голода и холода. «Я вот, – сказал Михаил, – квалифицированный рабочий и то еле-еле держусь на работе, лазаю по старым крышам и ремонтирую протекающую железную кровлю. Это опаснее для жизни, чем делать новые крыши, которых теперь нет, потому что почти не строят новые сооружения. Все же я посоветуюсь с товарищами, может быть, что-нибудь придумаем. Я думаю, что их заинтересует такой „грамотей“, как ты».

Михаил познакомился с кузнецом, у которого Лазарь был в подмастерьях, и невзначай узнал, что тот закупает в Киеве солидную партию металлолома. Он попросил его поговорить с владельцем склада, где хранился этот металлолом: мол, нельзя ли Лазаря устроить туда на работу? Кузнец воспротивился: ваш брат учит моих детей и работает в моей кузнице – какой же мне резон с ним расставаться?

После долгих уговоров кузнец сдался, и по его просьбе владелец склада согласился принять Лазаря на работу.

«Пауки» и «мухи»

Мечта сбылась: он в Киеве! Правда, работа на складе – это не то, что хотелось, но в условиях повальной безработицы очень даже неплохо.

По воспоминаниям Кагановича, неподалеку от склада, на Нижнем Валу, был ночлежный дом. Он состоял из трех классов. Третий, самый дешевый, «представлял собой большое сараеобразное (переоборудованное из конюшни) строение в глубине двора, где люди спали на глиняном полу». Там жили по преимуществу люди, которых было принято называть «босяки», или же просто безработные, и которым первый и второй класс были не по карману. Каганович жил во втором классе.

«Должен сказать, что, несмотря на крайнюю непривлекательность, примитивность и неудобства моего жилья, как ни тяжко было жить в этом сыром полуподвале ночлежного дома с его нарами – нет худа без добра, – политически и психологически это принесло мне известную пользу: я вплотную, в ускоренном, так сказать, порядке узнал простой городской люд – рабочих, безработных со всеми их положительными и отрицательными сторонами. Я сблизился с лучшими из них как со своими классовыми собратьями. <…> Естественно, что открытые разговоры на политические темы в 1907 и 1908 годах трудно было вести, но отдельные, как бы случайные реплики подавались, особенно развязывались языки после выпивки. В 3-м классе среди люмпенов споры шли по разным темам, причем часто доходило до драк».

Каганович оказался в Киеве как нельзя более вовремя для будущего большевика. 1907 год был в Российской империи годом накопления социального динамита. «Столыпинская реакция». Введены военно-полевые суды для борьбы с террористами, революционерами и грабителями (приговор приводился в исполнение в течение 24 часов, сотни людей были казнены, тысячи оправлены в ссылки). Закрыты более 500 профсоюзов. Усилена цензура, запрещены ряд газет, журналов и книг. На Украине, в Галичине, разворачивается массовое забастовочное движение, охватившее почти 500 тысяч человек. Забастовщики отказываются собирать урожай на помещичьих землях, требуют повышения зарплаты, передачи земли крестьянам, введения всеобщего избирательного права в высший законодательный орган Австро-Венгрии – рейхстаг. Боязнь проникновения в Россию идей галицкого (украинского) сепаратизма заставит российское правительство в 1909 году принять решение о регулярном выделении средств на «помощь прикарпатским русским», а в 1911-м П.А. Столыпин отпустит единовременно 15 тысяч рублей на расходы по выборам в австрийский парламент, имея в виду помощь организациям «москвофильской» ориентации. Крестьяне приграничных с Россией уездов устраивают многотысячные митинги, угрожая захватом помещичьих имений. В ответ на это на границе с Россией выставляются три дополнительных корпуса австрийской армии.

Активные выступления населения в Приднепровской Украине продолжались до середины 1907 года. Между тем власти готовили контрнаступление, и 3 июня царь подписал манифест о роспуске II Думы. В этот же день глава правительства П.А. Столыпин отправил шифрованную телеграмму киевскому губернатору с требованием навести порядок в городе и губернии. Уже 4 июня в киевские тюрьмы было отправлено почти 100 человек, в Одессе арестовано около 70 активных участников революционных событий.

Откликом на репрессии стал «двойной бунт», вспыхнувший в Киеве в ночь на 5 июня. Восстали 41-й пехотный Селенгинский полк и 21-й саперный батальон. Ход событий хорошо описан в русском еженедельнике «Разведчик» (1907. № 869):

«В начале 12-го часа ночи в лагере 21-го саперного батальона неожиданно раздалось несколько выстрелов. Заслыша их, остальные батальоны лагерного расположения – 5-й, 6-й, 7-й и 14-й – немедленно стали в ружье и приняли меры к подавлению беспорядков. Было дано несколько предварительных сигналов, а затем уже залп одной из рот 5-го саперного батальона в наступавшую толпу нижних чинов 21-го саперного батальона, после чего последняя бежала… Во время попытки к бунту чинами 21-го саперного батальона была произведена беспорядочная стрельба, во время которой оказались ранеными четыре нижних чина 14-го саперного батальона. В это же время пулей в живот навылет был убит командующий 3-й ротой 21-го саперного батальона шт. – кап. Акулов. Одновременно был избит прикладами до полубезсознательного состояния фельдфебель той же роты Иван Овсянников, скончавшийся вчера к вечеру».

Чуть более подробные сведения о пострадавших содержатся в газете «Киевлянин» (1907. 6 июня. № 155):

«Во время попытки к бунту чинами 21-го саперного батальона была произведена беспорядочная стрельба, во время которой оказались ранеными, при выходе рот на линейку, четыре нижних чина 14-го саперного батальона. Василий Кузьмин – тяжело в левую голень, с раздроблением ее костей, Савва Сисюта – также тяжело в правое колено, с повреждением костей коленного сустава, Федор Баранов – в голень левой ноги и Никифор Щеглов – раненый легко в висок».

Сообщение о гибели фельдфебеля Овсянникова оказалось ложным. В «Киевлянине» (1907. 8 июня. № 157) было помещено опровержение: «К счастью, фельдфебель Иван Овсянников, хотя и был доставлен в госпиталь в 6 часов утра в полубезсознательном состоянии, но при осмотре его оказалось, что ему нанесены незначительные повреждения головы и груди в виде ссадин и кровоподтеков. В настоящее время здоровье Овсянникова вполне удовлетворительное».

Также в