Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

Вторая, — отсутствие имени Джона Деверила, вместо которого хранителя замка называют «Томасом». Вызывающий удивление пропуск — игнорирование факта похищения Эдварда в июле 1327 года, а эта подробность придала бы письму истинную силу, ибо чрезвычайно мало людей владели данными скрывающимися от общественности сведениями. Временная ошибка, возможно, является обыкновенным промахом, так как даже автор подделки без труда сумел бы добыть верную информацию, к тому же, текст происходит не от так называемого Эдварда Второго, но из его признания, зафиксированного на протяжение одного или двух разрозненных этапов. Относительно обозначения хранителя замка, как «Томаса», а не Джона Деверила, можно предложить простое объяснение, — последний не назвал пленнику своего настоящего имени, что только подтверждает отсутствие в документе фамилии. Проблему с записью о похищении в июле 1327 года понять сложнее, но самое простое истолкование тут, что, если сведения действительно исходили от Эдварда Второго, тайный побег мог считаться неизвестным Эдварду Третьему, поэтому являться бесполезным или отрицательным доказательством подлинности бумаги. В противном случае, документ лишь сохранил бы чистые остатки более полного заявления монарха или его признания, которые подкреплялись бы ошибками в произнесении имен.

В перечисленном контексте замечательно, что в письме содержится внушительное количество точных данных. Ни одна из дошедших до нас летописей, созданных до 1343 года (когда Фиечи стал епископом Верчелли, и поэтому последнего вероятного времени составления послания) не включает в себя все эти подробности. Важно, что ни одна из сохранившихся летописей не рассказывает, что Эдвард сел в Чепстоу на корабль, что легко проверить, заглянув в отчетность, сейчас находящуюся во владении Общества Древностей. В документе также утверждается факт высадки в Гламоргане, в Кардиффе. Каждый последующий из поддающихся проверке фактов верен, за исключением имени хранителя цитадели Корф, который не носил имени «Томас», как упоминалось выше. Равно интересно, но до сих пор не отмечено, что, если Эдвард Второй переехал из замка Беркли в Ирландию в процессе задержания графа Кента или накануне его, время пребывания там монарха (в месте, где Роджер обладал крайне широкой властью и имениями) завершилось как раз после судебных заседаний ноября 1330 года и казни Мортимера. Также следует обратить внимание, что отъезд Эдварда из Ирландии — первый случай, когда Фиечи констатирует, — бывший суверен отправился куда-то без опекуна. Присутствие рядом с предполагаемым Эдвардом вплоть до декабря 1330 года опекуна хорошо соответствует возможности пребывания последнего под надзором, вероятно, по повелению Малтраверса, до момента смерти Роджера. Соединив эти события вместе, мы можем уверенно сказать, — если Фиечи имел дело с мошенником, тот не просто владел надежными сведениями о Ломбардии и о географии континента. Он больше любого современного летописца находился в курсе передвижений Эдварда Второго по Южному Уэльсу, особенно разбираясь в его роковой попытке уплыть из Чепстоу, когда вокруг низложенного монарха пребывало лишь несколько десятков сподвижников. В конце концов, вероятному обманщику требовалось освоиться под именем Эдварда в окрестностях Генуи, а также убедить Мануэля де Фиечи, который, как заметил Куттино, являлся дальним родственником английской королевской семьи. Очень похоже, что нотариус беседовал с подлинным Эдвардом Вторым, ориентирующимся во всех перечисленных сведениях свободнее любого мошенника.

Это оставляет нам только два варианта выбора: либо письмо мошеннически составил Фиечи от лица своих соотечественников ради политических целей из полученных им сведений, и там не содержалось информации от Эдварда Второго, либо это настоящий отчет о последних днях последующей жизни низложенного суверена. Относительно подробностей его задержания, в особенности, относительно истории с Чепстоу, первый вариант можно сбросить со счета. Так как продолжение существования короля все еще окутывалось в 1335–1343 годах тайной, и ни один из летописцев в Англии о нем не упоминал, мы можем легко отбросить теорию об использовании Генуей информации против Туманного Альбиона хоть с каким нажимом, если бы это не оказалось преимущественно правдой. Если Эдвард Второй действительно находился в Италии во время составления письма, подобное обстоятельство стало бы для генуэзцев чрезвычайно мощным оружием.

Остановившись на теории письма, как подлинного утверждения Фиечи об обнаружении Эдвардом своих следов в Ломбардии, мы способны построить историческую модель последующих событий. Послание должно быть привязано к периоду между 1335 и 1343 годами, как уже указывалось выше. Последний документ с точной датой в метрических записях относится к 1337 году, поэтому, похоже, его создали скорее в начале данного периода, чем в конце. Более того, принимая во внимание систематический анализ временных промежутков в письме (пусть и с отмеченной ранее ошибкой), кажется, что исключительно потраченный на путешествие период не был освещен. Вот и выходит, — документ составили с 1335 по 1337 годы. Так как Фиечи не излагает в связи с документом никаких обстоятельств, равно как и не выражает колебаний в идентификации отшельника, представляется, что эти обстоятельства были обеспечены подателем послания, долженствующим являться кем-то пользующимся особым доверием или кем-то, обладающим высоким общественным положением. Предоставив себе волю просмотреть опубликованные календари с записями, мы увидим, — 4 июля 1336 года выступает первым кандидатом для составления нашей модели. В этот день Эдвард Третий написал общине Генуи, жалуя ее 8 тысячами марок (5 тысячами 333 фунтами стерлингов) в возмещение пиратских действий Хью Деспенсера в 1321 году, хотя он (Эдвард) и снимает с себя какую бы то ни было ответственность за сотворенное тем в прошлом. Довольно необычно, что после пятнадцати минувших лет деньги отдали, не взирая на давний отказ Генуе в ее требованиях компенсации. Вероятность оплаты королем столь впечатляющей суммы летом 1336 года, отчасти благодаря воздействию письма от Мануэля де Фиечи, подкрепляется фактом доставки новым гонцом, выдвинувшим материальную претензию, из Генуи новых сообщений. Посланника звали Николинусом де Фиечи, и он приходился Мануэлю родственником.

Если взять за основу нашей модели позднюю весну-раннее лето 1336 года в качестве получения письма, то определенные подробности встают на свои места. Лорд Беркли полностью освободился от предъявленных ему обвинений 16 марта 1337 года, на заседании Парламента, последовавшем за генуэзским посольством. Два дня спустя, на заседании того же созыва Парламента Уильям де Шалфорд был награжден, вопреки его участию в написании Роджеру письма, позже переправленного в замок Беркли. Малтраверса использовали на службе королю во Фландрии в 1339 году, как уже отмечалось выше, первоклассно оправдав в совершении любого преступления, влекущего за собой объявление вне закона. Доход Изабеллы в 1337 году значительно вырос; с этого времени она получала вдвое больше, чем прежде. Можно предположить, что генуэзский посланник донес до английского двора, — его родичи присматривают за низложенным сувереном таким образом, что у того нет возможностей, кроме как забыть о выпадах против полагаемых