Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

1. Спортсмены, кандидаты на участие в зимних Играх, должны иметь возможность произвести подмену во время официального отбора проб, то есть сдать свою чистую мочу из морозильника, а свежую и грязную не сдавать. Чистая моча членов сборных команд должна пройти проверку и храниться в замороженном виде. Путём подмены пробы при отборе, во время проведения соревнований или при внесоревновательном контроле, именно РУСАДА берёт на себя первую и основную линию защиты российских сборников. Этим РУСАДА защищает ФГУП „Антидопинговый центр“ от поступления грязных проб, отобранных во флаконы „берегкит“.

2. ФГУП „Антидопинговый центр“ держит вторую линию обороны. По личному указанию Нагорных положительные, то есть попавшие в лабораторию грязные, пробы объявляются отрицательными, чистыми, затем проводится замена грязной мочи на чистую. Замена мочи должна проводиться полностью, включая содержимое контрольного флакона Б, как в московском Антидопинговом центре, так и в олимпийской лаборатории в Сочи.

3. Необходимы действенные меры на государственном уровне для защиты спортсменов от терминаторов, то есть от зарубежных авторизованных организаций, имеющих право на отбор мочи на территории России. Эти организации: Clearidium, PWC и IDTM — хорошо известны и работают по планам тестирования IAAF, МОК, ВАДА и международных федераций в зимних видах спорта. Требуется не допустить неожиданного вывоза за границу грязной мочи российских спортсменов, чтобы их пробы не попали в зарубежные лаборатории, особенно накануне зимних Олимпийских игр в Сочи.

4. Необходимо обеспечить эффективную фармакологическую поддержку сборных команд на заключительном этапе подготовки и в период проведения Олимпийских игр в Сочи. Это задача государственного масштаба и важности.

Последний, четвёртый пункт предопределил применение в Сочи моего стероидного коктейля. За тридцать лет, сколько я себя помню в спорте и в допинговом контроле, в области спортивной фармакологии так и не были решены три основные задачи, возникавшие в период проведения Олимпийских игр:

1. Достижение и сохранение пика формы и высокой работоспособности в течение двух-трёх недель, защита иммунной системы. Пик формы у спортсмена — крайне нестабильное состояние, когда липнут болезни, инфекции и обостряются старые травмы.

2. Полноценное восстановление в течение ночи, если старты проходят ежедневно. Ночью спортсмен лежит под капельницей, ему внутривенно прокапывают растворы аминокислот, заливают по полной программе, пока выдерживает мочевой пузырь. Бывало забавно, когда спортсмена ранним утром берут на контроль — и допинговый офицер не может понять, почему такая низкая плотность мочи, 1.003–1.005, просто вода.

3. Стимуляция и энергообеспечение перед главнейшим заездом, гонкой или финалом, „чудесная таблетка“, не являющаяся допингом, стимулирующая, но не нарушающая координацию и концентрацию.

Ничего из этого решено не было. В конце 2009 года министерство спорта было отстранено от решения этой триединой задачи и прочих медицинских проблем, все функции были переданы ФМБА — Федеральному медико-биологическому агентству Минздравсоцразвития России. Прошло три года, на дворе уже поздняя осень, и снова стало ясно, что эти извечные проблемы за оставшийся год не решить. Лишь мой коктейль может обеспечить некоторое восстановление, добавить ощущение полноты и заряженности, его действие чувствуется через несколько дней после начала приёма. И, главное, всё исчезает, ничего не определяется через те же несколько дней. Со дня открытия Олимпийской деревни до погашения олимпийского огня все пробы спортсменов тестируются только в олимпийской лаборатории. Это означает, что в феврале в Сочи все пробы будут наши, их никто никуда не увезёт до окончания Игр — таковы правила МОК. Олимпийские игры завершаются 23 февраля, и ещё пару дней спортсмен мог оставаться в деревне, так что с 30 января по 18 февраля можно смело применять коктейль. Завершив приём 18 февраля, необходимо находиться в Сочи все оставшиеся пять дней до полного выведения метаболитов и обретения чистоты. Всё просто и надёжно. Ирина Родионова и Алексей Киушкин, её помощник, научились делать коктейль из анаболиков на основе вермута Martini или виски Chivas. Сам я коктейль не делал, а только следил, чтобы они со своим энтузиазмом не превышали концентрации стероидов и чтобы там действительно были метенолон, тренболон и оксандролон, а не вдруг станозолол или Оралтуринабол.

12.5 Доставка и разгрузка оборудования для лаборатории в Сочи

Я полетел в Сочи 15 ноября, за три дня до начала запланированной доставки приборов, мебели, холодильников и всего остального, закупленного для создания олимпийской лаборатории — по упаковочным листам на сотни страниц, доставка ожидалась 18–19 ноября. Хорошо, что я приехал заранее — один грузовик, контейнеровоз, прибыл раньше, 16 ноября, и я прошёл с ним все круги ада по оформлению пропусков и документов через периметры охраны и службы безопасности. Мы заранее оформили и прислали все документы, как нам велели, передали номера машин, паспортные данные водителей и их телефоны, но куда всё это делось и где искать концы, никто не знал. Злило, что компьютеры на проходных виснут, пропуска оформляют медленно, у каждого окна толпится очередь из работяг, все потные и злые, курят какую-то дешёвую дрянь, под ногами в пыли валяются собаки.

Но краснодарские ребята из центра „Омега“ пришли на помощь, и первая машина прошла, буквально прорвалась в Имеретинку, на территорию Прибрежного кластера! Теперь, зная, что надо делать и в каком окне оформлять пропуска, мы обеспечили прохождение оставшихся грузовых фур и контейнеровозов в ночное время, когда не было очередей. Возвращаясь в свою гостиницу на берегу моря (жаль, что эти гостиницы перед Играми снесли), я просто падал в темноту, на кровать в своём номере! Всё было на ощупь, ищешь, подсвечивая экраном телефона, где лестница, где дверь, как попасть ключом в замочную скважину, — ночью не было ни света, ни воды, и главное — не потерять в темноте телефон, очки и ключи.

Утром всё выглядело по-другому.

Привозимое оборудование, огромные ящики и палеты с коробками, мы загружали в здание сочинской лаборатории через пролом в стене на втором этаже, где их принимал Юрий Чижов с подручными. Работали ночью, туда-сюда безостановочно ездил фронтальный погрузчик, забирая палеты и ящики из контейнеров; остальные фуры пыхтели поодаль, они могли подъехать задом к зданию лаборатории только метров за сто, дальше начиналась разбитая фронтовая дорога. Погрузчик забирал груз, ехал назад, поднимал его и аккуратно заводил наверх через пролом в стене, после чего в облаке пыли с рёвом разворачивался и уезжал за новой загрузкой. Из-за этих разворотов каждые три часа у здания лаборатории образовывалась яма — тогда привозили машину гравия и яму сразу засыпали. Приезжал какой-то бронетранспортёр, земледолбитель, он устраивал настоящее землетрясение, стуча по гравию и уплотняя площадку для работы в течение следующих нескольких часов.

Чудо