Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов

В невинных опытах, ненайденных словах,

Ещё желающих принять иные формы,

Чем им положено, – а нынче дело швах,

А там обрушатся и непогодь, и штормы

На эту почву с глиной пополам,

С хрустящей россыпью по кромке самоцветной,

А там, как водится, такой пойдёт бедлам,

Что дом насупится с досадой безответной

На эту плещущую всем, что под рукой,

Куда попало, только бы попала,

Погоду, бредящую влагой день-деньской,

Бубнящую, что за ночь накропала,

В накрапе каверзном оконного стекла,

Что вряд ли выдержит всю мощь её крутую,

Всю горечь тайную, что кровью истекла,

Всю помощь странную, что всё же не впустую,

Как ни крути, но всё-таки дана

Как бы порукою за то, что завтра будет,

Приходит осень – то-то и она

Живёт, как Бог положит и рассудит.

Х

Чего ты ждёшь сегодня от меня,

Пора моя, пустынница седая?

Кого зовёшь, ещё не увядая,

Воспрянув от присутствия огня,

С которым в доме вроде веселей —

Не всё ль равно – печного иль

свечного —

То дикого, а то почти ручного, —

Смотри на пламя, плачь и не жалей

Ни о былом, с которым сутью всей

Ты связана так прочно и незримо,

Ни о таком, чем издавна ранима,

Ни о бессонной памяти своей,

С которою так трудно совладать,

Укрыв её под ветром леденящим,

Ни – вымолвить бы мне —

о настоящем,

В котором всем придётся отстрадать,

Чтоб высветлилось всё, чем жили мы,

Дышали чем, всем телом понимая,

Что ночь идёт, холодная, немая, —

Чего ещё ты хочешь средь зимы? —

Добра души и музыки тепла,

Когда звезда Рождественская близко —

И нет любви без муки и без риска,

А нежность и светла, и тяжела.

Петр Казарновский

Сквозь глаза

Родился и живет в Петербурге. Стихи пишет с середины 1980-х гг. К сознательному их написанию пришел в конце того же десятилетия. Публиковаться стал с начала 2000-х. Как филолог участвовал в подготовке собраний сочинений Л. Аронзона (совместно с И. Кукуем, Вл. Эрлем), П. Зальцмана (с И. Кукуем), А. Ника, трансфуристов. Автор ряда исследовательских и критических статей о представителях исторического авангарда (Ильязд, С. Шаршун) и «второй культуры».

«кто-то вытаращил очи…»

кто-то вытаращил очи

чтоб ворочать темнотой

он пророчит и морочит

мир ослепший и пустой

пролетает ангелками

манит стрелками часов

и бросает быстрый камень

в легкомысленный улов

и сквозь двери неподвижны

без участия чудес

мир пронизывая нижний

царь небес идет с небес

«в пространстве беглом ускоряя шаг…»

в пространстве беглом ускоряя шаг

и суживая сутолоку мысли

какой-то рыбьей головой стучащейся в пределы

то льда, то ли грудного нетерпенья

когда со всех сторон всё кажется зовущим

обводишь взглядом первовидца

не верящего в постоянство изменений

как в изменения недвижных величин

и тот кто движется

передвигаем кругом:

набор случайных вспышек

только на мышце глаза оставляет соль

«Сияет внешний раздражитель…»

Сияет внешний раздражитель

в пространстве жизни голубом.

Он светлый незаконный житель,

пробравшийся в прозрачный дом.

Он растворяет все предметы

навстречу ждущей темноте.

Его ожог, что хвост кометы,

охватывает массу тел.

И вот уж он царит не где-то

вне досягаемых миров,

а пыль взметает по паркету,

ища необходимых слов.

«Осцилляция смысла и света…»

Осцилляция смысла и света

качели от и до восхода

дискретность вхождений и обмираний:

пунктир —

ритм отмеряя

ярясь

огрызками мысли во всякое

кое —

какое

«Обмякшее тело возжаждало плети…»

Обмякшее тело возжаждало плети:

она в ожидании пытки полезней

кокетливой тяги трусливо болети,

ища меланхолии в тайнах болезней.

К балету из судорог ломится тело,

из жестов и мимик сплетая фантомы.

Хотеть не летело, лететь не хотело,

оно тяжелеет в отсутствии формы.

Оно благодатно для выхода между

и быть приглашенным мечтает на схватку

с привычками быть, испытуя надежды

и жадности пряча в пустую облатку.

Оно иногда запевает протяжно,

грубея в порезах, как хлебная корка,

и думает медленно с гордостью важной,

что время его – бесконечная порка,

одно наказанье за право быть телом,

виновником слабым неясных ошибок.

И тело болеть признает своим делом,

блестя из постели намеком улыбок.

«Опять в ментальную прогулку…»

Борису Ванталову – б. констриктору

Опять в ментальную прогулку

сквозь беспредметность понесу

реальности надкушенную булку,

мистическую колбасу.

Сам без себя и сам с собою,

держась рукой за парапет,

смотрюсь в природные обои,

в которых отражений нет.

С собой разлуку расставанья

Вы так бестрепетно постиг,

что остается узнаванья

полупрозрачный абрис – стих.

Бабочка-пропеллер

«Имя Бога немо – не моё…»

Имя Бога немо – не моё.

Гимнам неба спеться невдомёк.

Сквозь глаза колотится не тьма,

и из тела тянется тесьма,

чтоб в обратный путь, её держа,

вышла молчаливая душа.

«я змеюсь по алфавиту…»

я змеюсь по алфавиту

я смеюсь по букварю

литер маленькую свиту

выпуская по ветру