Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов
Разве что красными кленами потчуя зренье.
Впрочем, а кто доказал, что музеи да замки
Лучше прогулки с собакой и вырытой ямки,
Беличьих пряток и медленного погруженья
Листьев сквозь воздух в их собственные отраженья?
Лишь напоследок, практически перед отлетом,
Броситься в город, чтоб все-таки выяснить, что там,
Серые камни увидеть, тяжелую реку —
И улететь, навсегда удивляясь Квебеку.
Московская скороговорка
Сшит колпак не по-колпаковски.
Вылит колокол не по-колоколовски.
Я ничья. А ты кто таковский?
Вон какой! И глаза бесовские.
Вместе шляемся по московью.
Дышим сыростью и любовью.
Тьма вокруг – не видать ни зги.
Задыхаемся от тоски.
Надо колпак переколпаковать.
Душу в тело упаковать.
Переулок столкнет нас, ближе!
Друг на дружку он нас нанижет.
Погляди – и замкнулся круг.
Расцепить невозможно рук.
Друг!
Сшит колпак не по-колпаковски…
«Любит тело чужие души…»
Любит тело чужие души.
Так и ластится, так и льнет.
Голос глуше и губы суше,
И рука перчатку мнет.
Любит тело. О дайте, дайте
Надышаться одной тоской,
Постоять на одном асфальте,
Погрустить над одной строкой.
Но, до писем чужих охотник,
Пожиратель чужих сердец,
Не душа у меня, а сводник,
Сладострастный и нежный лжец.
Любит тайны чужих подушек
Слушать, прошлое вороша…
Любит тело чужие души.
И чужие тела – душа.
«Ветер дует в свою дуду…»
Ветер дует в свою дуду.
Курят женщины на ходу.
Не пеняй на свою судьбу.
О любви ни гу-гу.
Целый день кручусь, как в аду.
А потом вся ночь, как в бреду.
Отпусти! Я так не могу.
А отпустишь – куда пойду?
На потом
Я прошу тебя жить. Оставляю тебе на потом
Светло-серое небо, которому нету конца,
И красивую девушку с ярко накрашенным ртом,
И чужого мальчишку с повадкой большого птенца,
Пыльный запах июля и формочку в виде коня,
И трамвайчик речной, и цветные флажки на ветру…
Я так много тебе оставляю на после меня,
Что того и гляди пожалею, назад заберу!
«Ты волен дверь не открывать…»
Ты волен дверь не открывать.
Прогулкам при луне
Ты волен предпочесть кровать
И не видать во сне
Ни этих черных облаков,
Ни желтого огня.
Ты волен не читать стихов
И не любить меня.
«А про счастье – то витийство и вранье…»
А про счастье – то витийство и вранье.
В подреберье пустота и колотье.
Этот воздух – не дыханье, а питье.
Вот и все существование мое.
Три послания Катуллу
Vivamus, mea Lesbia, atque amemus…
G. V. Catullus
1
Горевать, неужели?
И о чём же, мой добрый Катулл?
В этом доме ни щели
Нет, в которую б ветер не дул.
Но, дурному сословью,
Нам, наверно, туда и стезя,
Где не то что любовью
Заниматься – раздеться нельзя…
2
Возле горла певучее лезвие
Напружинилось, так и звенит.
«Будем жить и любить, моя Лесбия,
Раз нельзя ничего изменить!»
Будем петь, задыхаясь от ужаса,
Будем нежность смертельную пить.
Собери, мой Катулл, свое мужество!
Это нужно, чтоб жить и любить.
3
Напои меня, Катулл, из уст в уста.
Почитай мне вслух музыку с листа.
Я уйму свою ненужную тоску,
Твоему я научаюсь языку:
Все равно на нем, что жить, что умирать —
Не приходится особо выбирать.
Алексей Сальников
Невесёлый цирк
Сальников Алексей Борисович родился в 1978 г. Стихи и проза публиковались в журналах «Урал», «Волга», «Воздух», «Дружба народов», «Искусство кино» и многих других. Автор нескольких книг прозы, трех поэтических сборников (последний – «Дневник снеговика»: New York, Ailuros Publishing, 2013), участник трех антологий современной Уральской поэзии под редакцией В. Кальпиди. Лауреат Литературной премии им. П. П. Бажова.
«Нет и не было на свете столько травы…»
Нет и не было на свете столько травы,
Столько света на землю не пролилось —
Так сильно любил бы Вронникова, но, увы,
Познакомиться только с Петрушкиным удалось.
Поэтому рыбы в кротовьих шкурах везде снуют,
Шевелят почву реки и качают плод
Луны и лодку и когда-нибудь нас убьют,
Уже ударили в голову и живот.
Но в основном в голову, так что вот.
А мы почти что викинги между тем,
За вычетом драккара, храбрости, силы, мля,
Зато, у нас, как у викингов, нет проблем,
Но есть ощущение движения и корабля.
Ведет нас в никуда серебристый мрак,
И он нас без сомнения приведет
В некий бесславный, невыразительный буерак,
Этакую подземную парковку во тьму и лед.
Привет Мальчишу! Побегут облаков стада.
Салют Мальчишу! Пароходики на реке.
Все превращается в землю и воду, ну а вода
Шевелится, как пленка на парнике.
«Сначала яблони, как мухи…»
Сначала яблони, как мухи,
Стоят обклеившись глазами,
Почти готовые как будто,
И с хоботками.
Затем пустоты и скелеты,
Темнот глубины,
Темнот глубины, трафареты
И паутины.
«В этом месте собрано всё: и дурдом, и паб…»
