Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов

Эдвард Бенеш (в то время – член Чехословацкого национального совета) признавал впоследствии, выступая перед чешскими легионерами: «Для меня всегда было важнее то, что я видел, что наша армия в России – это всего лишь одна шахматная фигура для союзников; они вполне материалистично, даже реалистично рассчитали, что там было достаточно много людей, и, если понадобится, ими можно просто пожертвовать»[45].

30 мая, после получения сообщений о захвате чехословаками Пензы и Сызрани и о движении эшелонов корпуса к Самаре, за подписью председателя Самарского ревкома В.В. Куйбышева был издан приказ, объявлявший Самару на осадном положении, и воззвание, предлагавшее партийным комитетам, профсоюзным организациям и фабзавкомам приступить к организации боевых отрядов[46].

Для того, чтобы понять, как была организована оборона города, при каких обстоятельствах Самара была занята чехословацкими легионерами и какую роль в этих событиях сыграл сам Куйбышев, в нашем распоряжении имеются, во-первых, воспоминания члена губисполкома самарского Совета рабочих депутатов И.П. Трайнина, опубликованные в 1919 году, когда события июня 1918 года были еще свежи в памяти. Во-вторых, доступна весьма детальная стенограмма доклада председателя Самарского губисполкома В.В. Куйбышева председателю Высшей военной инспекции РККА Н.И. Подвойскому об организации обороны города с 7 по 10 июня 1918 года, датированная 19 июня 1918 года[47]. Доклад этот делался буквально по горячим следам, и вряд ли в нем что-то существенно приукрашено – вокруг было множество очевидцев происходившего.

И воспоминания, и доклад в подробностях рисуют картину столкновения разрозненных, едва начавших формироваться отрядов Красной армии, пропитанных худшими чертами партизанщины и лишенных не только квалифицированного военного руководства, но и единого командования вообще, с организованными, дисциплинированными, кадровыми военными частями чехословаков. Их отряды, наступавшие на Самару с запада, смогли захватить в Пензе ранее сданное тяжелое вооружение (артиллерийские орудия и пулеметы) и тем самым получили подавляющее военно-техническое превосходство.

Чехословацкие легионеры, захватив Сызрань, 3 июня 1918 года подошли к станции Липяги. Именно туда Самарский ревком направил большую часть наспех собранных вооруженных отрядов, командование которыми было поручено М.С. Кадомцеву, одному из руководителей уфимской Красной гвардии, назначенному военным комендантом Самары. Бой, произошедший 4 июня, принес успех легионерам – отряды Самарского ревкома были разбиты, а Кадомцев погиб.

Начало обороны Самары характеризовалось паникой, охватившей партийное и советское руководство города. Когда в ночь на 5 июня от частей, поставленных на оборону моста через Волгу, поступили донесения о приближении чехословаков и послышалась артиллерийская перестрелка, был отдан приказ об эвакуации. Вероятно, известие о разгроме отрядов Кадомцева под Липягами привело к неверию в возможность удержать город. Ответственные партийные и советские работники во главе с Куйбышевым, погрузив на автомобили ценное имущество, отправились на пристань к ожидавшим там пароходам и утром 5 июня отплыли в Симбирск. Из руководителей остался в Самаре только председатель горисполкома Н.П. Теплов. Далее предоставим слово И.П. Трайнину, члену Самарского губисполкома: «Все были убеждены, что Самара уже сдана чехам. Меж тем, как выяснилось на другой день, в утро отъезда происходила обычная артиллерийская перестрелка, но чехи опасались двигаться дальше, пока не закончится решительное сражение с наступавшими у них в тылу советскими отрядами под командованием тов. Попова.

Илья Павлович Трайнин, член Самарского губисполкома, будущий академик АН СССР

1920-е

[Из открытых источников]

Окружным путем удалось телеграфно связаться с Самарой и вызвать к аппарату т. Теплова. Последний от имени оставшихся товарищей требовал немедленного возвращения эвакуировавшихся под угрозой быть заклейменными как “дезертиры”.

Доклад тов. К.[48] о результатах его телеграфных переговоров с тов. Тепловым произвел на всех угнетающее впечатление. Единогласно было тут же принято решение о немедленном возвращении в Самару… Упрек тов. Теплова давил на сознание эвакуировавшихся… Все хотели немедленно возвратиться в Самару…

В ту же ночь пароход двинулся обратно в Самару. Возвращались в еще более подавленном настроении, чем при эвакуации. Утром 7 июня пароход прибыл в Самару, и каждый стремился втянуться в работу, чтоб сгладить создавшееся впечатление о “бегстве”.

Через час все были уже на указанных штабом постах и с героизмом и самопожертвованием выполняли до конца свои обязанности»[49].

Действительно, вернувшиеся товарищи приняли ряд мер по организации обороны города. Собранный с бору по сосенке отряд, занимавший окопы перед мостом через Волгу (после того, как оттуда ушли ранее прикрывавшие мост солдаты) и четыре дня просидевший в этих окопах, был сменен отрядом, прибывшим из Уфы. Было проведено дооборудование предмостных укреплений. В городе были устроены две артиллерийские позиции. В ночь на 8 июня прибыли отряды московского и смоленского полков, часть из которых также была направлена в окопы.

Вроде бы все необходимое для обороны было сделано. Однако начавшийся бой показал, что это не так. В 3 часа ночи 8 июня артиллерия чехословаков открыла огонь по городу. Сразу же были накрыты артиллерийские позиции оборонявшихся, и орудийная прислуга (расчеты орудий) разбежалась. Правда, в разговоре с Подвойским Куйбышев признался, что не знает точно, от чего прекратился артиллерийский огонь с их стороны – то ли из-за ухода артиллеристов, то ли из-за нехватки снарядов. Похоже, руководитель обороны города не слишком владел ситуацией.

Штаб обороны города, находившийся в партийном клубе, оказался под огнем стрелкового оружия. Поскольку чехословацкие легионеры еще не вошли в город, обстрел скорее всего предприняли местные противники советской власти, занявшие близлежащие улицы и перерезавшие телефонные провода. Еще во время первого бегства руководства города (с 5 на 6 июня) эсеры произвели нападение на тюрьму, где содержались боевики отрядов, принимавших участие в эсеровском мятеже 17–19 мая (эсеры-максималисты и анархисты). Тем самым местное эсеровское руководство, уже успевшее связаться с чехословацкими легионерами и оренбургскими казаками, получило в руки организованную боевую силу для удара в спину защитникам Самары. В результате выступления эсеров штаб оказался отрезан и руководство обороной Самары было утрачено в самом начале боя.

Чехословацкие легионеры на Александровском мосту в Самаре

1918

[Из открытых источников]

Тем не менее штаб попытался установить связь с отрядами, оборонявшими Самару. Первая попытка, предпринятая ранним утром, не увенчалась успехом – часть посланной группы бойцов была захвачена противником, часть вернулась в штаб.

Через три часа В.В.