Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Чем конкретно занялась эта комиссия, выяснить пока не удалось. В архивах какие-либо материалы, связанные с её работой, отсутствуют. Возможно, они где-то и есть, но до сих пор не рассекречены. Косвенные данные указывают на то, что группа Ройзенмана должна была проверить по всем линиям руководство спецслужб и разведки, а также армейскую верхушку. А чтобы усыпить бдительность чекистов и военных, Ройзенман вскоре официально к своей должности заместителя председателя Комиссии советского контроля получил в нагрузку пост руководителя специально созданной со штатом в 11 человек новой группы – строительства и стройматериалов.

Если Сталин действительно хотел бы поручить Ройзенману надзор за стройками, то зачем он тогда дал ему целую комиссию из кураторов административных, военных и финансовых органов? Наверняка группа строительства появилась в КСК для отвода глаз. Ройзенман должен был в первую очередь разобраться со спецслужбами и с армией.

Примечательно, что в секретную группу не вошли ни куратор внешней торговли В. Карпов, ни руководитель заграничной инспекции Н. Петруничев.

А что Суслов? До сих пор неизвестно, предложил ли Ройзенман ему техническое или какое-то иное сопровождение работы секретной группы или оставил его старшим контролёром в группе внутренней торговли, которой с октября 1935 года руководил Я.И. Гиндин. Сам Суслов никогда и нигде не пояснял, чем он конкретно занимался в КСК. Если у кого возникали вопросы, он отсылал к своим бывшим кураторам: «Партийную и советскую работу мою за это время (с 1934 по 1936 год. – В.О.), – сообщил он осенью 1937 года, – знает тот же т. Крылов С.А. (секретарь парткома Комиссии советского контроля. – В.О.), а также Ройзенман Б. (зам. предс. Комиссии советского контроля)»[43].

Ещё с начала 1936 года Ройзенман, видимо, в силу тяжёлой болезни, от многих дел в КСК стал отходить. Крылов постоянно отстаивать Суслова перед новыми руководителями КСК, вероятно, тоже не мог. Не поэтому ли Суслова всё чаще посещали мысли о возвращении к учёбе или к преподавательской работе?

Глава 4

Перевод на Северный Кавказ

При уходе из Комиссии советского контроля Суслов получил справку: «Тов. Суслов М.А. работал в Комиссии Советского Контроля при СНК СССР в должности контролёра с окладом 650 руб. в месяц с 24 апр. 1931 г. по 13 августа 1936 г. Уволен с работы вследствие перехода на учёбу в ИКП»[44].

Подписал документ председатель КСК Николай Антипов.

Позже стало ясно, что Суслов поступил весьма дальновидно. Во-первых, уже в сентябре 1936 года Политбюро упразднило заграничную инспекцию КСК, с которой Суслов был тесно связан. Потом власть взялась за многих ответственных сотрудников аппарата КСК, с кем Суслову нередко приходилось иметь по работе контакты. Ошвинцев, Назаретян и Гиндин были объявлены вражескими агентами. Сулковскому не простили того, что его отец когда-то служил полицейским приставом в бывшей Ковенской губернии. Карпову вменили в вину исполнение поручений Рудзутака по закупке оружия…

Уцелели лишь единицы. Ройзенман в силу тяжёлой болезни уже мало на что влиял. Из знающих Суслова по КСК продолжал сохранять свои позиции, пожалуй, один Сергей Крылов. К слову, Суслов поддерживал потом с ним отношения целые десятилетия. В фондах РГАНИ хранятся несколько записных книжек Суслова разных лет с адресами и телефонами С.А. Крылова; в одной был указан адрес: Сивцев Вражек, дом 15/25, в другом – улица Серафимовича, дом 2, подъезд 4.

Анкета Суслова при поступлении в Институт красной профессуры. [РГАНИ]

Как протекала учёба Суслова в Институте красной профессуры, известно очень мало. В архивах пока удалось отыскать только несколько его конспектов. В конце 1936 – начале 1937 года Суслов для себя законспектировал, в частности, лекции А. Кона «Первоначальное капиталистическое накопление», Д. Розенберга о Давиде Риккардо, Л. Гатовского, Л. Мендельсона, доклады молодого философа Ф. Константинова и ещё нескольких других преподавателей.

Ещё сохранилась зачётка. Как выяснилось, все зачёты при переходе со второго курса на третий Суслов сдал прекрасно. По политэкономии, истории политэкономии и немецкому языку он получил оценки «отлично». Удостоверил эти отметки директор института Николай Константинов.

Кроме того, нашлась одна характеристика:

«СУСЛОВ М.А., член ВКП(б) с 1921 года, партбилет № 1219627. В парторганизации Экономического института красной профессуры состоит с сентября 1936 г. В работе организации принимает активное участие, член парткома. Дисциплинирован. Политических ошибок не имел. Партвзысканий не имеет. Для преподавательской работы подготовлен»[45].

Подписал эту характеристику секретарь парткома института Панов.

Заместитель директора экономического факультета Института красной профессуры Губарева предполагала на следующий учебный год прикрепить Суслова для педагогической работы к Высшей школе пропагандистов. Но заняться преподаванием Михаилу Суслову было не суждено. Борис Ройзенман хоть и тяжело болел, но успел передать своего бывшего сотрудника коллегам. По всей видимости, в экономическом институте красной профессуры его негласно опекали люди из окружения Сталина, прежде всего бывший однокурсник Лев Мехлис и Борис Двинский. Видимо, они-то во многом и изменили судьбу Суслова.

Роль Мехлиса, которого у нас давно рисуют в основном палачом, в продвижении Суслова пока не совсем прояснена. Больше материалов удалось выявить об участии Двинского.

В отличие от большинства других высокопоставленных сотрудников партаппарата, Двинский не принадлежал к профессиональным революционерам, не комиссарил и не служил в карательных органах. Он был одним из немногих, кто успел до Октябрьского переворота получить классическое образование на историко-филологическом факультете Московского университета. Большую часть Гражданской войны Двинский провёл в школах подмосковного Талдома. А в партию его приняли лишь в 1920 году, когда ему стукнуло уже двадцать шесть лет.

Толчок карьере Двинского дало, видимо, редакторство одной из тверских газет. Он попал кому-то на заметку и осенью 1925 года был вытащен в Москву, в подотдел местной информации ЦК, откуда его через три года забрали в личный секретариат Сталина.

Похоже, вождь Двинскому очень доверял. Иначе не продержал его возле себя почти целое десятилетие, а потом не бросил бы на очень сложный регион – Дон. Правда, чем конкретно занимался Двинский у Сталина, до сих пор точно неизвестно. По одной из версий, через него Сталин осуществлял связь со своими личными агентами в различных органах власти.

С конца 20‐х и вплоть до середины 30‐х годов Двинский в качестве одного из помощников Сталина работал в плотной связке с другими людьми из круга вождя, в частности с Львом Мехлисом и Александром Поскрёбышевым. По сути, именно эта троица с подачи Ройзенмана взяла Суслова в тщательную разработку. В какой-то момент о нём было доложено непосредственно Сталину. А дальше в дело вступил Андрей Андреев.

На мой взгляд, эта фигура странно недооценивается. О нём продолжают писать как о серой личности, которая якобы мало на что влияла. Однако