Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

состоящего из одних только частно-правовых норм, обречены на провал. Одноотраслевой ГК – это примерно то же, что и однополый брак. Задача состоит в том, чтобы воплотить в ГК оптимальный баланс частно– и публично-правовых норм, которые действовали бы как одна команда, не вступая в противоречие друг с другом и обеспечивая достижение оптимального результата.

110

См. также: Магазинер Я. М. Избранные труды по общей теории права / отв. ред. А. К. Кравцов. СПб., 2006. Центральное место в книге занимает труд «Общая теория права на основе советского законодательства» (с. 17–314). Наряду с этим опубликованы «Заметки о праве» (с. 315–330) и статья «Объект права» (с. 331–350).

111

В настоящее время труд С. И. Аскназия опубликован полностью (см.: Аскназий С. И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. М., 2008. С. 40–852). В той же книге опубликованы очерк о жизненном пути С. И. Аскназия с краткой характеристикой его основного труда (автор М. В. Кротов) и статья «Проблемы применения марксистской методологии к анализу гражданско-правовой формы» (авторы В. С. Ем, С. В. Третьяков). При общей положительной оценке указанных публикаций нельзя согласиться с В. С. Емом и С. В. Третьяковым в том, будто «…наиболее интересные в методологическом отношении тезисы, содержащиеся в работе (С. И. Аскназия. – Ю. Т.), были по достоинству оценены отнюдь не цивилистами, а прежде всего теоретиками права» (с. 13). При этом сделана ссылка на работы Л. И. Спиридонова и Ю. А. Денисова, опубликованные в 70-х годах. Отнюдь не умаляя значение содержательных работ Л. И. Спиридонова и Ю. А. Денисова, хотелось бы подчеркнуть, что цивилисты не прошли мимо основных методологических положений труда С. И. Аскназия, причем сделали это значительно раньше упомянутых теоретиков права – в 40-е и последующие годы. Кстати сказать, теоретики права при разработке основных проблем методологии права ссылаются на труды не только С. И. Аскназия, но и других цивилистов. В подтверждение того, что труд С. И. Ааскназия еще до представления его в виде докторской диссертации послужил для цивилистов живительным источником при разработке методологических проблем гражданского права, можно сослаться на кандидатские диссертации О. С. Иоффе и А. С. Аллойца, которые были написаны под несомненным влиянием основных идей С. И. Аскназия и с его благословения защищены.

112

В числе этих работ можно назвать докторские диссертации С. С. Алексеева, О. А. Красавчикова, а также диссертации (как кандидатскую, так и докторскую) вашего покорного слуги.

113

Этот взгляд, по-видимому, вызван юношеской запальчивостью – ведь Иоффе его озвучил, когда только что достиг двадцати пяти лет. Сейчас едва ли найдется хотя бы один исследователь, в какой бы области знаний он ни подвизался, который отважится обсуждать этот взгляд всерьез. В законодательстве многих стран не только закреплено право человека на жизнь, но и право человека определить судьбу частей своего тела после неизбежного финала.

114

Подробнее см.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 62–63.

115

См.: Петровичева Ю. В. Акционерное законодательство Англии и России. М., 2002. С. 220. Подробнее см.: Толстой Ю. К. К разработке теории юридического лица на современном этапе // Проблемы современного гражданского права: сб. М.: Городец, 2000.

116

В новейшей юридической литературе теория фикции получила наиболее прямолинейное выражение, пожалуй, в работах Г. В. Цепова. Отметив неприемлемость теорий юридического лица, выдвинутых в советский период, автор в конечном счете обнаруживает свою приверженность теории фикции, отказывая юридическому лицу в наличии у него материального субстрата и признавая юридическое лицо существующим лишь в правосознании (Цепов Г. В. Акционерные общества: теория и практика. М., 2006).

То, что генетически корни юридического лица находятся в сфере правосознания, не вызывает сомнений. Но если бы оно не вышло из этой сферы, то в гражданском обороте мы до сих пор имели бы дело лишь с индивидуальными субъектами права, как это было в римском праве на ранних стадиях его развития. Когда же юридическое лицо выходит из чрева матери, облекается в плоть и кровь в правовых установлениях, конституирующих его как субъект права, как пункт приурочения прав и обязанностей, то можно вести речь о рождении юридического лица в подлинном смысле слова.

В свою очередь, указанные правовые установления проходят горнило испытаний путем многовековой проверки на практике, что отражается и в научных воззрениях на юридическое лицо. Благодаря этому юридическое лицо в известном смысле возвращается в сферу правосознания, чтобы вновь пуститься в обратный путь, будучи обогащенным предложениями по совершенствованию законодательства о юридических лицах и практики его применения. Именно так и происходит своего рода обмен веществ между юридической наукой, законодателем и правоприменительными органами.

То, что подход Г. В. Цепова к юридическому лицу остался прежним, можно почерпнуть из другого его высказывания: «Пора, наконец, признать, что акционерное общество, по своей юридической сути, представляет собой идеальную правовую конструкцию, а не совокупность граждан и вещей.

Генеральный директор общества должен рассматриваться как особый представитель АО (идеальной правовой конструкции? – Ю. Т.), а не как его мифическая часть» (Цепов Г. В. Концентрация акций и экономический рост: правовые аспекты // Конкуренция и рынок. 2005. № 4. С. 114).

Решительным сторонником распространения теории фикции, по крайней мере на открытые акционерные общества, объявил себя Д. В. Плешков. Он отвергает взгляд на орган юридического лица и как на часть юридического лица, и как на его представителя. В обоснование того, что огран не может быть частью юридического лица, он приводит в сущности один аргумент: поскольку само юридическое лицо в представлении автора – это фикция, то орган, если он часть юридического лица, пришлось бы признать частью фикции. А это, по мнению Д. В. Плешкова, невозможно. Мне же не менее трудно представить, как можно быть органом юридического лица, не будучи его частью.

Орган юридического лица Д. В. Плешков обозначает как совокупность должностных лиц, за счет воли которых формируется и выражается вовне воля юридического лица. В отношениях с юридическим лицом (правовой фикцией) находится не орган юридического лица, а субъекты права, входящие в состав этого органа. В конечном счете автор приходит к тому, что орган ни фикцией, ни частью фикции не является, но волей не обладает, а само юридическое лицо хотя и является фикцией, но обладает как своей волей, так и своим интересом