Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

(см.: Плешков Д. В. Органы акционерного общества: основные правовые проблемы и пути их решения: автореф. канд. дис. М., 2011). Но если автор в конечном счете признает наличие у юридического лица и своей воли, и своих интересов, то от постулата о том, что юридическое лицо – это фикция, ничего не остается. По-видимому, тезис диссертанта о том, что существование органа юридического лица в отсутствие людского субстрата невозможно, с не меньшим основанием может быть отнесен и к самому юридическому лицу.

Использование применительно к юридическому лицу теории фикции получило в последнее время известную поддержку, по-видимому, потому, что с помощью теории фикции можно проделывать с категорией юридического лица какие угодно манипуляции, в том числе создавать фиктивные юридические лица, фирмы-однодневки, заниматься бесконечными реорганизациями юридических лиц, дабы уходить от ответственности и уплаты налогов. Именно поэтому теория фикции столь популярна среди корпоративных юристов.

117

Cм., напр.: Гражданское законодательство. Избранное. Т. III / под ред. А. Г. Ди-денко. Алматы, 2008. С. 57–59.

118

Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 33. Алматы. 2009.

119

Куда более глубокое понимание соответствующего места из «Введения к критике политической экономии» К. Маркса продемонстрировала Е. А. Флейшиц. Вот что можно прочесть в ее письме, адресованном мне 23 июня 1963 года: «…сказав, что производство невозможно без существования той или иной формы собственности, Маркс в подтверждение и продолжение этого положения указывает: присвоение, которое ничего не присваивает, есть contradictio in subjekto. Тем самым он, насколько я понимаю, указывает (на то. – Ю. Т.), что собственность есть результат того, что “присвоение присваивает”, то есть “присвоенность”. В соответствии с этим мне и представляется, что когда в предшествующей фразе “присвоение” поставлено в скобки после слова “собственность”, то это нужно понимать как указание не на тождество, а на связь присвоения и собственности». Замечу, что такой подход к соотношению присвоения и собственности близок к характеристике присвоения как обращения в собственность, которую я отстаивал с 50-х годов и которая получила поддержку ряда экономистов и юристов.

120

Кстати, и сам Иоффе трактовал категорию «присвоение», по существу, двояко. Когда он определял собственность как присвоение, он вкладывал в категорию «присвоение» более широкое содержание, чем тогда, когда указывал, что право собственности опосредует экономические отношения собственности лишь в тех пределах, в каких они выступают как отношения присвоения. Тем самым экономические отношения собственности не всегда выступают как отношения присвоения. Осталось ли для Иоффе это несоответствие незамеченным или он намеренно закрывал на него глаза – мы уже никогда не узнаем.

121

Этому вопросу уделено внимание в таких моих работах, как «К теории правоотношения» (1959 г.), «Понятие права собственности» (1962 г.), докторской диссертации «Кодификация гражданского законодательства», защищенной 9 апреля 1970 года, и других.

122

По такому пути шел и я в кандидатской диссертиции (1953 г.), а затем в книге о праве собственности (1955 г.) и во многих других работах.

123

Впрочем, и этот тезис не нужно абсолютизировать. Отношения по уплате налогов строятся на началах власти и подчинения. Вместе с тем очередность удовлетворения требований по уплате налогов определяется гражданским законодательством – впереди них удовлетворяются требования первой и второй очереди, которые явно носят общегражданский характер (см. ст. 855 ГК).

Правило об очередности требований по уплате налогов, закрепленное в ст. 855 ГК, может служить иллюстрацией того, как в силу прямого указания закона к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, применяется гражданское законодательство (см. п. 3 ст. 2 ГК). Таким образом, применение норм гражданского законодательства (можно сказать, и гражданского права) в принципе возможно и к тем отношениям, которые по своей природе остаются властеотношениями.

В свете сказанного тем большие сомнения вызывает позиция, занятая в совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ» в следующем вопросе. В постановлении указано, что если сумма налога, взысканная с налогоплательщика, была завышена, то на излишне взысканную сумму не могут начисляться проценты за просрочку исполнения денежного обязательства, предусмотренные ст. 395 ГК. В то же время налогоплательщик не лишен права взыскать с налогового органа убытки, причиненные ему взысканием излишней суммы налога и изъятием указанной суммы на какое-то время из оборота налогоплательщика. Между тем в рассматриваемом случае имеются по крайней мере не меньшие основания для применения общей нормы гражданского законодательства – ст. 395 ГК, нежели в случае применения ст. 855 ГК при определении очередности удовлетворения требования о взыскании с налогоплательщика налога.

В тех случаях, когда налоговый орган взыскивает с налогоплательщика налог в завышенном размере, указанный орган совершает правонарушение, которое влечет возникновение гражданско-правового обязательства по возврату излишне выплаченной суммы. Поэтому начисление на эту сумму в порядке ст. 395 ГК процентов представляется вполне обоснованным – ведь речь идет не об отношении власти и подчинения, как в случае, предусмотренном ст. 855 ГК, а о гражданском правоотношении, возникшем из совершенного налоговым органом правонарушения.

Позиция, занятая в комментируемом постановлении в части отказа в признании права на взыскание процентов, тем более неубедительна, поскольку в том же пункте постановления за налогоплательщиком признается право на взыскание убытков, то есть на применение к налоговому органу гражданско-правовой по своей природе санкции. В этой части позиция Верховного Суда РФ и ВАС РФ представляется правильной.

Возвращаясь к п. 3 ст. 2 ГК, обратим внимание на то, что в нем expressis verbis признано наличие имущественных отношений не только в гражданско-правовой, но и в административно-правовой оболочке.

Сказанное подтверждает, насколько гибким, лишенным какой бы то ни было окостенелости и заскорузлости должен быть подход к размежеванию отраслей права и соответственно к определению предмета их регулирования и применяемых при этом юридических способов регулирования.

124

См.: Шаргородский М. Д., Иоффе О. С. О системе советского права // Советское государство и право. 1957. № 6.

125

См.: Толстой Ю. К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства // Правоведение. 1957. № 1.

126

См.: Гражданское право. Т. I. Изд. 3-е / под ред. Е. А. Суханова. М., 2004. С. 26.