Проклятое искусство - Вадим Алексеевич Козин

Я рассказал Белозерской обо всех инцидентах с этой балетной парой, с тем чтобы она все передала Слюзко. Женщина она умная и, надеюсь, сделает так, как это мне надобно. Вдобавок она что-то имеет против этой четы. Я был приглашен Валентиной Николаевной к ней на обед, а остановилась она в квартире Слюзко, состоящей из двух комнат, кухни, ванной и туалета. Квартира обставлена всем необходимым. Имеется пианино — старое, расстроенное, приемник «Беларусь». Все это, между прочим, продается. Видел массу фотографий Грибковой, Григория Михайловича. Мать Грибковой — простая женщина, сумевшая воспитать 4 дочерей, из которых одна: Анна Васильевна — актриса оперетты, имеющая звание заслуженной артистки РСФСР и депутата городского совета. Мать может гордиться — воспитание пошло впрок детям. Белозерская во время обеда совершенно уверенно обещала, что я буду иметь у себя в Магадане пианино, следовательно, надобно приготовить деньги, не менее 6 тысяч.

После обеда позвонил Пименов, моментально все было убрано со стола. Он пришел за чемоданом. Я попутно взял свой. Решили идти вечером в цирк. Но по приходу домой я почувствовал такую слабость, что разделся и лег в постель. Видя беспомощность своих попыток вытянуть Козина из постели, компания ушла без меня. Я же проспал до 10 часов вечера, затем, одевшись, спустился вниз, там встретился с Панасюком Петром Михайловичем (кто такой, неизвестно. — Б.С.). Через некоторое время вернулись Тернер и Мармонтов, которым не понравилась цирковая программа.

14.07.55. 7.27

Сегодня первый концерт в Хабаровске после 15-летнего перерыва. Настроение какое-то тревожное, неспокойное. Для чего, спрашивается, я пою? Не издевка ли это? Мне кажется, что да! «Тебе хочется петь, но ты будешь петь там, где мы укажем. Некоторых городов ты недостоин». На что отвечу: «Я хочу подработать небольшую толику деньжонок, чтобы свить себе под старость гнездо и положить на вас с прибором, получив законную пенсию за мой труд». Я вовсе не рвусь петь, пусть лижут зады все те, кто таким способом добивается прощения. Я больше ни в чем не виноват. Прежде всего, я чист перед самим собой, перед Богом и перед великим русским народом, он не считает меня виновным — я это понял, а правители приходят и уходят. Вот перед ними я не хочу распинаться, о чем-то просить и унижаться.

15.07.55. 8.40

Вчера взбесило хамство наших «артистов». Пришли и заняли все места в артистической. Но после концерта у них настроение стало неважным. Приехал О. из Магадана (вероятно, какая-то «шишка», проверявшая содержание доносов на Козина. —Б.С.), он присутствовал на концерте и лично убедился, что все письма, которые писали эти артисты в кавычках, — ложь и самохвальство, ни на чем не основанное.

Сегодня Мармонтов должен вылететь в Красноярск. Не знаю, как будут проданы билеты на субботу и воскресенье и чем я буду петь.

Вчера обедал в ресторане, за столиком сидели двое парней. Без пиджаков, в голубых рубашках с короткими рукавами. Они изрядно нагрузились пивом. Руки и, видимо, все тело — в наколках. У того парня, который выглядел чуть интеллигентнее, на руке было выколото изречение: «Шути любя, но не люби шутя». Парень интересный по внешности, но, кажется, блатной по внутреннему содержанию. Судя по обрывкам разговоров, стало ясно, что они — моряки. Долго были в плавании, сейчас вернулись домой. Пытались объяснить, что дома их ждут «жены», которые, как я понял, оказались седьмой водой на киселе, другими словами, сожительницы. В итоге выяснилось, что и сожительниц никаких у них в Хабаровске не было.

Они рассказали про случай, происшедший в Комсомольске после нашего отъезда. Над Амуром реактивные самолеты производили учебные стрельбы. Одна из пулеметных очередей попала в нефтеналивную баржу, и та взорвалась. У ребят произошел спор, кто виноват в случившемся: летчик или тот, кто давал цель для стрельбы? Мне кажется, летчику определенно влетит. Да и всем не поздоровится. Невозможно такое положение, чтобы гражданские объекты подвергались такой гибельной опасности. Своей фамилии я им не назвал, а также отказал в просьбе засняться с одним из них.

Я почему-то себя очень плохо чувствую от жары, а может быть, это происходит из-за плотного материала моего синего костюма. А вообще что-то странное творится в атмосфере. Не результат ли это испытаний американских водородных бомб? Такие же странные пертурбации испытывает и Япония.

Рубашки мне шьются (из китайского шелка, приобретенного мной в Совгавани). Как они получатся, не будут ли испорчены — не знаю.

18.07.55. 8.30

Вчера закончили четыре хабаровских концерта (№№37—40). Сегодня у меня наконец день отдыха. Как я устал от всех этих дрянных людишек. Как они меня измучили!

Ночью шел дождь, освежил землю. Днем должно быть несколько прохладнее. Был у тещи Слюзко, одна рубашка завтра будет готова (белая — из штапеля). Уговорились об оплате за работу.

Завтра Михаил Петрович Ершов уезжает в Москву, отбор худож. самодеятельности они закончили. Я ему завидую, он может возвратиться к себе домой, в свой кров! А я?! За что я должен быть на каком-то полулегальном положении? Больше я себя виноватым не считаю. Хватит. Сейчас я затравленный зверь. И я больше не верю ни в какой гуманизм. На себе я испытываю одно лишь издевательство и несправедливость. Я сейчас невинен, как двухлетний младенец.

20.07.55. 8.57

Вечером было производственное собрание бригады по поводу Кабалова (вероятно, из-за пьянок Михаила Ивановича и некоторых других его пороков. — Б.С.) и вообще.

27.07.55. 7.50. Красноярск.

Гост. «Север», комн.№77, т. 43—87

Вчера вторую половину дня спал как убитый, кто-то стучался ко мне, но я не мог пошевелить ни одним членом. Стучали несколько раз, но не мог даже ответить. Сновидения следовали друг за другом. Одно почему-то очень запомнилось. Опять мой обычный полет, но как будто наяву, я летаю и говорю сестрам, находящимся в комнате, что они присутствуют на явлении, которое перевернет все законы физики, что это открытие принадлежит мне и что я — единственный пока летающий человек, без всякого летательного аппарата. После пробуждения ощущение было настолько реальным, что мне пришлось сделать усилие, чтобы удержать себя от нелепых взмахиваний руками в попытке продолжать полет. Не есть ли это признак начала психического заболевания? Эти полеты преследуют меня всю жизнь. Но теперь они стали настолько ощутимыми, что я боюсь именно шизофрении. Вот и сейчас меня охватывает непреодолимое желание взмахнуть руками. Я боюсь одного, что, если я взмахну руками и полечу, это будет только моей галлюцинацией и началом сумасшествия. Ну, хватит этой чертовщины.

Я уже второй день в