Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019 - Коллектив авторов

   Может, по-гречески. Наверняка на латыни.

   Глаголы «просите», «радуйтесь» и «любите»

   произносил – и тем превращал в святыни.

Любой язык податлив был и покорен,

и восходил к Его всесильному слуху.

Но влагу гласных впитал трёхбуквенный корень

и был посвящён Отцу и Сыну и Духу.

Слова – серебро. Хотя достаются даром.

Слова – медяки. Кодранты, халки, оболы.

Но золотом стало rosa, rosae, rosarum,

и звонкой монетой – греческие глаголы.

Боже Святый, любовь, надежда и страх мой,

когда я услышу, что пульс, словно голос, замер —

зажму зубами денарий, статер и драхму,

будто словарь, чтобы идти на экзамен.

«Дурная примета – просить у весталки руки…»

1

   Дурная примета – просить у весталки руки,

   а если получишь – не пиррова ль будет награда?

   Гадаешь авгуром – но прописям птиц вопреки,

   мечтаешь о рае. Хоть римлянам рая не надо.

Его и не будет. Пусть нам умирать не впервой —

в изрезанном небе читается глупая драма:

когда согласится – её закопают живой,

откажет – меня погребёт под руинами храма.

2

Твой срок миновал и обет разрешился. Рискнём?

Чтоб в каждом разрезанном овоще чудилась рана,

чтоб чистая кухня предстала простым алтарём,

чтоб свет нерождённый потёк из горячего крана.

Минерва, Мария, ты знаешь, что Он на кресте

богов-олимпийцев затмил ослепительным ликом,

чтоб каждой травинке мечтать о горящем кусте,

чтоб каждому саду зелёной восстать базиликой.

Сей свет неприступен. Во облаке, в мраке, в огне

и в вихре носимый, Он полон любви и печали.

Мария, ты можешь Его попросить обо мне,

о нас? Он ведь тоже рискнул сотворить нас в начале.

Одиссея

1

Бери свой меч и щит и латы:

направо – брат, налево – бес.

Ты заслан воинством крылатым

под видом беженца с небес.

Задача: адской силе мрачной

не дать взорвать водопровод.

И парашют души прозрачной

уже спускается с высот.

Спеши: сожгут родную хату,

чтоб дымом всё заволокло,

и в сухпаёк, из дома взятый,

подсыплют битое стекло.

И вот твой бой в Крыму, и верно:

направо дым, налево враг,

не продохнуть от гари серной —

так что ж ты замер, как дурак?!

Но ты стоишь, не разбирая,

повержен иль отстроен Рим,

где вход в метро, где двери рая,

отбит или потерян Крым.

За тканью яви, дымом, чадом,

там, где любой закончен бой,

ты видишь домик с виноградом,

ковёр, красавицу, прибой.

2

На шпиле – крест. Коровы сонно

жуют разлёгшуюся дымку.

Скрывает стриженая крона,

как сердце, птицу-невидимку.

Пейзаж, не заражённый тленом,

и им украшено пригоже,

как бабушкиным гобеленом,

едва текущей речки ложе.

Стать вечными мечтают вещи,

но стоит потянуть за нить,

и результат работы вещей

не так уж трудно отменить.

Так рябь с воды перетекала

на пляж, оливы, склоны гор,

когда царица распускала

свой за день сотканный ковёр.

И плавно ослабляло хватку

шерстинок и корней сплетенье,

и вдоль дороги по порядку

деревья становились тенью.

Носил пути и судьбы ветер

и расплетал их, как венок,

пока царица на рассвете

не запускала свой станок.

Всё это завтра повторится,

но ужас вновь прикроет сила

платка, которым та царица

перед отцом лицо закрыла.

Шарада

Золотистое имя, где сахар и мята,

пьяный мёд и пропитанный травами эль,

плещет солнечным гелием, шёлком измятым,

в нём бегут пузырьки и течёт карамель,

в нём скрывается трон ханаанского бога,

в нём рассыпана пригоршня лёгких монет.

Оно властно и сдержанно, нежно и строго,

словно свет, для которого имени нет.

«Скажи мне, бродячий философ, о чём твой неслышный трактат…»

   Скажи мне, бродячий философ, о чём твой неслышный трактат?

   Что делать с нетопленым краем и чем остановим мы ад?

   Зачем у неясной границы опять собирается рать?

   Доколе борьба за проливы нам будет умы затмевать?

   Ну да, ты не знаешь ответа, обходишь ты мир до поры

   и носишь его в телефоне, как носят в ковчеге Дары.

   Пусть мечутся тени на стенах, держась за неровности стен,

   ты тянешься к родине мира, хозяина видишь сквозь тень.

   Но что там, на белых вершинах, задумано было о том,

   как контур пролёг Украины, взрезая ножом чернозём?

   Тебе не видать, очевидец, отсюда, как скручена нить?

   И впрямь ли уколется пряха, чтоб кровью границу скрепить?

   Ну да – поживём и увидим. Побродим, попишем, умрём.

   Уйдём за черту по безвизу, пополним собой чернозём.

   И может, сойдутся дороги хотя бы в степном небеси…

   Но Боже, храни украинцев! Но Господи, русских спаси!

Андрей Попов

Стихотворения

Попов Андрей Гельевич, родился в 1959 г. в Воркуте. Окончил Сыктывкарский государственный университет, филологический факультет. Автор нескольких сборников стихотворений. Лауреат Южно-Уральской литературной премии, международной премии С. Есенина «О Русь, взмахни крылами», премии Н. Тряпкина «Неизбывный вертоград». Стихи переводились на венгерский, болгарский, немецкий языки. Член Союза писателей России. Живёт в Сыктывкаре.

«Всё повторяется – смоковница не плодоносит…»

   Всё повторяется – смоковница не плодоносит.

   Времени не хватает. И не хватает труда.

   И подступает сомненье.