Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс
Сначала их загружали в печь, где обжигали кожу, затем отмывали струйками воды. После конвейера этих бедных тварей заворачивали в пакет. Помню, я смотрел до того момента, как мужик брал большой нож, распарывал свинье брюхо и выливалась кровь – после чего пришлось отвернуться. Это был ебаный гадюшник, и ничего подобного я еще не видел. Даже матч «Челси» против «Лидса» с этим не сравнится. Увиденное на скотобойне стало последним гвоздем, вбитым в крышку гроба. Еще большой вопрос, кто из них вел себя как последняя скотина и грязное животное.
Самое ужасное – это то, что некоторые свиньи реально оказались умными и не хотели слезать с грузовика. Но мужик с вилами просто подходил и прогонял их, и они издавали жуткий поросячий визг, показывая, насколько им страшно. Любой мудак, который говорит, что фермерские животные нихуя не страдают, никогда не был на скотобойне, уж поверь. Перестал ли я есть сосиски и колбасу? Еще как, блядь, перестал. Но из этой ситуации я извлек очень важный урок.
Я понял, что никогда не буду работать на дядю и делать как остальные, потому что рано или поздно тебе просто вынут кишки, а задницу завернут в пакет. Я побыл на нормальной работе десять минут: этого оказалось больше чем достаточно. Кто-нибудь другой на моем месте, может быть, попробовал бы тебя развести, заставив задуматься о том, что случай на фабрике – лишь некое пророчество о том, что с тобой будет, когда тебя засосет в эту безжалостную машину музыкальной индустрии. Но это не про меня. Раз уж на то пошло, мужиком с вилами был я сам.
Глава 10. Мебельная пещера
В молодости мне казалось, что если я чего-то очень сильно хотел, то мог добиться этого силой воли. Больше я так не могу. Может быть, желание чего-то добиться было реакцией на то, сколь мало я контролировал другие сферы своей жизни. Куки помнит, как отправлял мне письма, пока я сидел в местечке под названием Эрлсфилд-Хаус в Уандсворте[59], о чем я совершенно не помню. Он говорит, это было во время моего увлечения глэмом, и я дико злился, что пропускаю выходную тусовку в «Аптеке Челси», – а вот это уже на меня похоже; к тому же он прекрасно помнит, как подписывал на конверте мой адрес. Надеюсь, он не сильно заморачивался насчет текста, потому что я бы все равно не смог его прочитать. А в тюряге была тоска да скука смертная.
Я бы еще понял, если бы это была суровая тюрьма. Старый Плащ к тому времени уже прилично износился, и некоторые проступки, за которые меня брали, не иначе как откровенно тупыми не назовешь. Однажды на Кингс-роуд, когда я был пьян, я разбил кирпичом витрину магазина музыкальных пластинок, думая, что сейчас наберу себе кучу гитар, но внутри окна была ставня. И вот я стою и пытаюсь понять, что делать дальше, – совершенно пьяный, сам по себе, – и вдруг останавливается полицейский и спрашивает, что я делаю. Ничего более идиотского мне в голову не пришло, и я ответил: «О, а вот и вы!.. Понятия не имею». Так себе из меня Розовая пантера, конечно.
Кажется, я отделался предупреждением – они, видимо, решили, что пристыдить меня будет и так достаточно. А когда я зашел в интернет и посмотрел, что собой представляет этот Эрлсфилд-хаус, оказалось, что раньше там был викторианский работный дом. К тому времени, как я должен был там оказаться, здание превратилось в своего рода «адаптационную школу», нечто среднее между борстальским учреждением и попечительством. Есть черно-белые фотки стоящих в ряд кроватей, но мне это ни о чем не напоминает. Если начинаешь гуглить какое-нибудь дерьмо ради собственного душевного спокойствия, ни черта у тебя не выйдет, согласись? Но если я попал туда не за то, что был плохим мальчиком, то, видимо, предки меня туда определили, чтобы дома глаза им не мозолил.
Может быть, мысленно я просто абстрагировался, потому что для меня это было мучительно, и поэтому я ничего не помню. Во всяком случае, это лучшее объяснение, которое я могу придумать. И все это снова подтверждает, что у меня было дерьмовое воспитание – в этом точно никаких сомнений. Иногда подсознательно говоришь себе: «О, а было ведь не так плохо – может быть, ты просто раздуваешь», но потом что-то происходит, и оказываешься в каком-то непонятном учреждении, а сам даже этого не помнишь, после чего задумываешься: «Нет, все-таки я оказался прав. Там реально было дерьмово».
Пусть даже нам потребовалось время, чтобы взяться за дело, идея сколотить группу как минимум дала мне надежду. Был паренек, которого мы знали еще со школы, по имени Соловей из Уорвика – мы звали его Уолли (Додиком), потому что он таким и был, – он немного умел играть на гитаре. У него имелись усилитель и копия гитары Gibson Les Paul, и учитывая, что первый состав так и не дожил ни до одной репетиции, потому что Маккену и Хейзи было, честно говоря, плевать, казалось, что Уолли готов отнестись к проекту куда серьезнее. Он нам говорил: «Раз вы сперли аппаратуру, так найдите ей применение».
Это была уже не мальчишеская забава, да и не было никакого смысла валять дурака. Мы бы справились и без жалкой морды Уолли, но двух красавчиков в группе вполне хватало – по крайней мере, поначалу мы так думали. У предков Уолли имелся небольшой домик и сад на Хэмлок-роуд в Ист-Актоне, и они были не против, что мы там зависали, поэтому место фактически стало нашей первой репетиционной базой. Есть наша совместная фотка в Кью-Гарденс в жутком нелепом прикиде. Это самый первый состав: я, Куки, Уолли, Джимми Маккен и Стивен Хейз.
Мы придумали себе название – The Strand – из песни «Do the Strand», первого трека на втором альбоме Roxy Music. В песне Брайан Ферри призывал «сделать страндски» – это танец, который исполняли все крутые ребятишки, поэтому название было в тему. Весной 1973-го мы пошли в Rainbow в Финсбери-парк на концерт Roxy Music – тур в поддержку альбома For Your Pleasure, – и для нас с Куки это было большим событием.
Еще один важный концерт – пару месяцев спустя – состоялся на территории старой школы Кристофера Рена на стадионе «Уайт-Сити»[60]. Обычно там проходили собачьи бега, что мне было совершенно не интересно (хотя, если постараться вспомнить, полагаю, там было немало толстосумов), но время от времени там устраивали крутые концерты. Помнится, хедлайнерами того выступления были Humble Pie[61], но Куки уверяет меня, что это играли The Kinks[62]. По-видимому, жена Рэя Дэвиса бросила его, и он устроил на сцене истерику, а потом и вовсе завязал с музыкой.
Меня немного напрягает, что я ни хрена всего этого не помню – или коллектив Sly & The Family Stone[63], который
