Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский
А в начале 1941 года, когда, казалось бы, «большой террор» угас, арестовали. Из фавора академик, убежденный марксист и апологет Ленина впадает в немилость и в расцвете сил оказывается на Лубянке. Дело его рассмотрела беспощадная Военная коллегия Верховного суда СССР на Никольской улице, где заседания длились по десять минут, без адвоката, без права на помилование. Присудили философа к расстрелу, но не привели приговор в исполнение немедленно, а отправили в Саратов… По неведомой причине Сталин решил академиков “не ликвидировать”. Так же, как и Вавилову Н. И., смертный приговор заменили исправительно-трудовым лагерем на 20 лет. Ивана Луппола довезли в Мордовский лагерь, где он вскоре и умер».
Реабилитирован посмертно решением Военной коллегии Верховного суда СССР от 26 мая 1956 года и еще через два месяца постановлением Президиума Академии наук тоже, естественно, посмертно восстановлен в звании академика. Профессор Луппол прочил студента Якова Гродзенского к себе в аспирантуру (по истории философии). Но, когда услышал, что он якшается с троцкистской оппозицией, то решил с ним никаких дел не иметь. Впрочем, как мы теперь знаем, осторожность не спасла профессора.
Яков Гродзенский окончил философское отделение историко-философского факультета МГУ в конце 1930 года с рекомендацией на преподавательскую работу по диалектическому и историческому материализму в вузах. В справке от 18 сентября 1931 года (семейный архив) говорится: «По согласованию с парторганами рекомендуется на преподавательскую работу по диамату и истмату в вузах».
Несмотря на солидную рекомендацию Московского университета, ни в один вуз бывшего троцкиста не взяли, и он недолго, до конца 1931 года, преподавал диамат в Московском электротехникуме, откуда также пришлось уйти «по собственному желанию». Справка от 30 декабря 1931 года (семейный архив): «Дана тов. Гродзенскому Я. Д. в том, что он работал в Электротехникуме ВЭО в качестве преподавателя диамата и истории классовой борьбы и 28 декабря 1931 года уволился по личной просьбе. В своей преподавательской работе тов. Гродзенский проявил себя политически выдержанным преподавателем, активно защищающим марксизм-ленинизм. В ноябре 1931 года дирекция техникума объявила т. Гродзенскому благодарность, и местком премировал его как лучшего преподавателя-производственника и общественника».
Некоторое время удавалось пристраиваться литературным сотрудником в провинциальные газеты. Сначала с января 1932 года по июнь 1933 года в газету «Снабжение, кооперация и торговля». С июня 1933 года по сентябрь 1934 года на должность секретаря и замредактора многотиражки Подольского крекинго-электровозостроительного завода (ныне – «Машиностроительный завод ЗИО – Подольск»).
Машиностроительный завод ЗИО – Подольск
В газетном зале Российской государственной библиотеки в многотиражке «Кэсовец» в номерах за период с июня 1933 по сентябрь 1934 года многие заметки подписываются «Грод-й», «Як», «Грод», «Я. Гр.», «Г», «Яковлев». В номере за 12 августа 1933 года статью, посвященную борьбе с троцкизмом, автор подписал своей фамилией без сокращения. Называется статья «Чистка партии – могучее орудие борьбы за план», а заканчивается словами: «Ленин писал, что большевистская партия – ум, честь и совесть эпохи. Ум нашей эпохи должен быть ясным, совесть чистой, а честь незапятнанной».
Могу себе представить, какие чувства испытывал мой будущий отец, вынужденный писать такое. Но были в «Кэсовце» и профессионально написанные материалы. В январе при заводской многотиражке Яков Гродзенский организовал литературный кружок. При его участии в номере за 16 июня 1934 года подготовлена целая полоса под общим заголовком «Знаете ли вы, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем?» На полосе разнообразные материалы на тему «Что и как читать рабочему человеку».
Подольск, 1934 г.
Летом 1934 года отец перешел на работу в подольскую газету «Наша правда». Подозреваю, что умеющего профессионально писать Якова Гродзенского просто переманили в более солидное издание. Но и там надолго задержаться не удалось.
1 декабря в Ленинграде убили Кирова. Отец рассказывал, когда он пришел в редакцию и услышал об этом, то густо покраснел. «Покраснел, как будто это я убил», – рассказывал он четверть века спустя.
Убийство Сергея Мироновича Кирова повлекло за собой множество политических последствий, в огромной степени повлияло на дальнейшую жизнь всего СССР, а также искалечило множество судеб. Через несколько дней в передовице «Правды» были напечатаны следующие слова: «Гнусные, коварные агенты классового врага, подлые подонки бывшей зиновьевской антипартийной группы вырвали из наших рядов товарища Кирова».
Яков Гродзенский ничего общего с зиновьевцами не имел, но все равно от этих слов становилось не по себе. 21 января 1935 года из «Нашей правды» по указанию компетентных органов его «вышибли». Оказавшись без работы и практически без средств к существованию, ему оставалось только считать дни до ареста. Долго ждать не пришлось.
14 марта 1935 года «пригласили на беседу» в органы. В самом начале следствия по делу моего отца, когда устанавливался круг знакомых троцкистов, одним из первых упоминается Шаламов[23]. При этом оба обвиняются в КРТД – контрреволюционной троцкистской деятельности. Думаю, что Варлам Шаламов и Яков Гродзенский не были убежденными троцкистами, хотя и входили в антисталинскую оппозицию. Сталин же всех несогласных и неугодных называл троцкистами. Варлам Тихонович получил свой первый срок за попытку распространения так называемого «Завещания Ленина» («Письма к съезду»).
По поводу первого ареста Я. Г. Гродзенского в воспоминаниях Шаламова находим комментарий: «Архивы комсомольских собраний дали тот материал, который привел с 1935 года к первому, но далеко не последнему аресту Гродзенского. Его лагерь и ссылка начались с “кировского” дела, зачисления его навсегда в троцкисты. Гродзенский перенес неоднократный срок заключения и ссылки, как все КРТД, до реабилитации в Хрущевское время».
Писатель считал Якова Гродзенского с юности и до конца дней своим близким другом, называл его «праведником особого
