Монстры с человеческим лицом: психология преступлений с предисловием Михаила Бажмина - Елизавета Сергеевна Павлова

– Хм! – только и успел вставить Джон.

– И вот однажды в феврале 2009 года Трэвис вдруг стал очень взволнованным. В какой-то момент он схватил ключи от машины, вышел на улицу и стал бегать от машины к машине, нажимая кнопку на ключах, чтобы по звуку определить, где стоит нужная. Очевидно, он хотел куда-то уехать. Он вел себя очень агрессивно, поэтому его хозяйка позвонила своей подруге, чтобы та приехала и помогла ей его поймать. Но как только она появилась, Трэвис тут же напал на нее. Его хозяйка даже пыталась пырнуть его ножом, чтобы спасти подругу, но это не помогло. Она потом рассказывала, что в тот момент Трэвис так посмотрел на нее, будто спрашивал: «Зачем ты это сделала со мной, мама?!», что лишний раз подтверждает, что отношения у них были реально, как у матери и ребенка.

– Хм!

– После этого она позвонила в полицию, и когда к дому подъехала полицейская машина, Трэвис выскочил и попытался ее открыть. Он снес зеркало бокового вида и приблизился к водительской двери прежде, чем полицейский успел в него выстрелить. Раненый Трэвис скрылся в своей игровой комнате и умер там от потери крови. А раненая им подруга хозяйки была едва жива, когда приехала скорая.

– Хм! – уже немного напряженно воскликнул Джон. Парня было не остановить, его речь в эфире слишком затягивалась.

Грег как будто уловил это напряжение. Он издал нервный смешок и сказал:

– Может быть, эта история и не очень подходит для сегодняшней темы, но я рассказал ее, потому что потом хозяйку шимпанзе все обвиняли в том, что она воспитывала его как человека, забыв о том, что это дикий зверь. Все говорили, что она должна была понимать, что обезьяна не должна жить в цивилизации, она должна жить в дикой природе.

– Ну да.

– Но дальше этой критики они не идут, как будто думают, что, если бы это был человек, а не шимпанзе, то ничего плохого не могло бы случиться.

– Да, действительно, – Джон отчаянно пытался придумать, как закончить монолог этого парня.

– Меня так привлекла история Трэвиса, потому что, на мой взгляд, она поднимает проблему воспитания детей.

– Так и есть.

– Цивилизация – это ведь не просто что-то отдельное от нас. Каждый новорожденный ребенок – человеческий ребенок – рождается в состоянии, подобном шимпанзе, и цивилизованным он становится только потому, что ему долгие годы навязывают правила, которые он должен принять. И я уверен, что каждый из нас когда-нибудь задумывался о том, что все эти условности выглядят очень неестественно, но, когда мы видим шимпанзе в роли человеческого ребенка, мы можем переключить свое внимание на нестандартность самой ситуации, что животное ведет себя, как человек. И вот нам уже легко сказать, что что-то не так с ситуацией только потому, что это шимпанзе, а не человек. Но, по сути, ведь нет никакой разницы! Трэвис вовсе не был чудовищем. Он не просто притворялся, что он цивилизованный, он таким и был. Он смог интегрироваться в общество, хоть и был шимпанзе. Его хозяйка часто возила его с собой на работу, где он знакомился с самыми разными людьми и со всеми ладил. А если бы он был монстром, то вряд ли люди, которые его знали, вспоминали бы о нем, как о милом ребенке. Было всего пара случаев, когда он проявил агрессию, но их слишком долго рассказывать. Поэтому я скажу только, что, не считая этих случаев, он долгое время вел себя как человеческий детеныш, и абсолютно несправедливо на фоне этого звучат заявления о том, что его агрессия была связана только с тем, что он шимпанзе. Люди не хотят признаваться в том, что и человек тоже мог бы так себя повести, хотя именно такой вывод напрашивается в этой истории. Глупо этого не признавать.

Речь парня становилась все более быстрой и непрерывной. Он явно был увлечен этой темой.

– Да уж, – только и успел промолвить Джон.

– А ведь это именно цивилизация и превратила его в чудовище. Она подействовала на него так же, как действует на людей. Он был очень болен во всех смыслах этого слова и, чтобы не чувствовать свою боль, вынужден был втыкать в эти видео, бейсбол, фотографии. Он даже начал принимать успокоительные. Он был раздавлен.

– Мда.

– И он напал на людей, не потому что был агрессивным диким шимпанзе. А ведь именно так нам преподносили его поступок. Просто перед нападением он отчаянно хотел, чтобы его хозяйка увезла его куда-нибудь подальше от этой привычной жизни. Я думаю, что-то стало последней каплей, какая-нибудь мелочь, когда он понял, что больше не может этого терпеть, не может выносить такую жизнь. Он хотел сбежать от этой жизни, изменив свое окружение, и не мог придумать лучшего способа, как это сделать, кроме того, как заставить свою хозяйку отвезти его куда-нибудь.

– Ага.

– И когда приехала подруга хозяйки, он понял, что она хочет помешать ему уехать, и не мог смириться с тем, что ему придется остаться в этом надоевшем месте, поэтому стал нападать на всех, кто мог бы помешать им с хозяйкой уехать. И считать его нападение просто бессмысленным насилием и импульсивностью шимпанзе, а не отчаянием и болью человека, – это попытка выдать желаемое за действительное, закрыть глаза на то, что происходит на самом деле.

– Возможно.

– Его нападение похоже на те истории об актах человеческого насилия, о которых вы рассказываете каждую неделю…

Джон понял, что диалог надо сворачивать. Он стал активно прерывать речь не на шутку разошедшегося парня:

– Ага-ага.

Но парень не унимался:

– Которые совершают люди, чьи поступки не понять основной массе населения.

– Нет.

– Нападение этого шимпанзе сходно расстрелу людей подростком в каком-нибудь торговом центре…

Джон отчаянно хотел заставить парня замолчать. Мало того, что эфир затянулся, так еще и начинало пахнуть призывами к насилию.

– И… – парень, кажется, набрал побольше воздуха, чтобы выдать очередную тираду, но Джон не мог больше этого позволить:

– Спасибо, Грег. Отличная история.

– Странно, что вы ее не рассказывали в вашем эфире, ведь она так подходит под тематику, хотя, может, это только я вижу связи там, где их, на самом деле, нет, но…

– Я просто не слышал эту историю раньше. Может, уезжал куда-нибудь, когда это произошло. Спасибо тебе, парень.

– Спасибо. До свидания.

– Береги себя. А нам надо двигаться дальше.

Джон выдохнул. Что-то было в этом парне такое – в его голосе, манере говорить, в этой жутковатой истории и его размышлениях на эту тему, – что неприятно и тревожно отзывалось в душе. Хотелось