Проклятое искусство - Вадим Алексеевич Козин

заходил ко мне. В письме сообщает, что он теперь заключенный и находится в лагере. За что, не сообщил, очевидно, за хулиганство, учиненное в нетрезвом состоянии. С ним такие вещи случались и в Магадане, и он часто сидел на гауптвахте. Жаль, конечно, парня, в лагере он превратится в настоящего «шурика». Парень был умный, красивый, очень хорошо разбирающийся в жизни. Вот меня и берет досада, что он мог так попасть впросак.

Вчера закончились гастроли в Иркутске, сегодня день отдыха после 4 концертов. Отослал 4 бандероли в Магадан, в них находится «Летопись моей жизни» Римского-Корсакова. Пробежав ее бегло, но останавливаясь более подробно на местах, интересовавших меня, я все ж таки пришел к неоспоримому выводу, что Римский-Корсаков не скрывал чувства неприязни и вполне законной зависти к Чайковскому. В каждой строчке, в каждом слове, как-то касающихся имени Чайковского и его творчества, эта неприязнь все равно просвечивает. Мне кажется, что Римский-Корсаков, кроме себя, никого и не признавал. Его «Летопись» фальшива, как неискренна его подлинная натура, если отбросить его талант музыканта. Натура его сухая, расчетливая, педантичная, ничего теплого, искреннего в ней не найдешь. И какие бы документы ни доказывали обратное, я останусь при своем мнении. Пускай Чайковский был нарушителем лицемерной морали, но он был человек хороший, добрый, отзывчивый. Его любил народ, его оперы и балеты и до сей поры любят больше, чем оперные произведения Римского-Корсакова. Туг никуда не денешься. Народ, мудрый русский народ не обманешь!

12.08.55. 9.20

Администратор не приехал. Вчера из Хабаровска вылетело три самолета, в одном из них пролетела в Москву Светлана Владимировна Стрельникова (кажется, диктор магаданского радио. — Б.С.), а нашего еврея нет и нет. Если я прозеваю магнитофон и портативную немецкую пишмашинку, я этого ему не прощу. Я чувствую, что назревает необходимость написать Горшечникову о неопытности в административных делах Мармонтова, об отсутствии в нем нюха необходимости иногда сделать концерт для приобретения политического багажа. Чем он объяснит отсутствие концерта на Ангарстрое — там имеется клуб мест на 400.

18-го объявлен концерт Зары Долухановой[30], но я очень сомневаюсь, чтобы она сделала сбор. На этот концерт должна прийти специфически музыкально образованная публика, а простому, рядовому зрителю многое из ее репертуара будет непонятно и скучно.

Сегодня очень жаркая погода. Приходил Эдик, снялись с ним в том же ателье, в котором я фотографировался с музкомедийными девушками. Видел сушившиеся негативы, которые еще не ретушировались. Затем зашли в комиссионный магазин, где я узнал о продаже машинки. Потом Эдик повел меня показать свое жилище. Он живет с бабушкой и матерью в двух комнатах, обставленных и загроможденных мещанскими безделушками: ковриками, салфеточками, статуэточками, тарелочками и прочей мерехлюндией, создающей в комнатах лишнюю пыль. Две собаки и кошка придают воздуху в комнатах свой особый запах, который временами не замечаешь, а временами он нестерпимо лезет в нос. Бабушка — седая, маленькая еврейка, чего-то копошилась в кухне, очевидно, приготовляя обед. Через некоторое время появилась мать Эдика, не очень пожилая еще женщина, работающая в Иркутской художественной артели по изготовлению багета для рамок, ранее она работала скульптором. Отца у Эдика арестовали во времена Берии, и, как водится, он исчез без вести. Парень отбыл военную службу и сейчас работает в радиомастерской. Вот и вся его несложная жизнь, не изобилующая никакими выдающимися фактами биографии. Но самое страшное, что аналогичные события были в каждой советской семье, разница лишь в разнообразии вариантов. Это страшно, но, кажется, такой эпохи больше не повторится.

13.08.55. 9.11

Неожиданно появился Мармонтов, запоздавший якобы из-за плохой погоды. Разговаривал с Магаданом, но ввиду плохой слышимости он якобы их не слышал, а только им говорил о необходимости сохранить Пименовых как «ценные художественные единицы». Возвращались с концерта (№56) с приключениями, на «Победе» Эдикиного товарища — Саши. За машиной он не следит, и она отвечает ему своей неисправностью: два раза пришлось менять баллоны. Чтобы поменять колесо, надобно поднять автомобиль, но домкрат также оказался неисправен. Стали искать доску, попробовали выдернуть из забора, не получилось. Наконец кое-как наладили домкрат и сменили колесо. Начал накрапывать дождь. В номере привели себя в порядок. Когда входили в ресторан, Саша, также умытый, ожидал нас в вестибюле ресторана. Пришлось их угостить.

16.08.55. 6.05

Вчера был день отдыха. Упаковали магнитофон и отправили его к родственнице Мармонтова — Виктории Токаревой, проживающей по ул. Фурье, 7, кв. 1. Целый день провел совершенно бездарно. Сегодня в 10 угра выезжаем в Ангарск, оттуда пришлют за нами автобус. Как мне надоело бесконечно разъезжать. Скорее бы сделать 100 концертов и вернуться в Магадан.

В Иркутске достану пишущую машинку, проигрыватель, микрофон и все, на этом кончаю. Разве только придется запастись магнитофонной пленкой в достаточном количестве. Примерно тысяч десять метров. Еще нужен пылесос и две мельницы кофейные. Скорее бы разделаться с Кузбассом — Кемеровом.

А много я наслышался в Иркутске человеческих повестей о страданиях, причиненных бериевским режимом. Сколько было загублено жизней, трудно представить! Ради чего все это делалось?

Как я хочу уйти с этой проклятой работы — один Бог знает! Скорее бы пришел 1956 год — год получения пенсии. Получить ее и навсегда расстаться со сценой, которую я ненавижу только потому, что сам на ней верчусь. Скорей! Скорей! Как мне противно быть отвратным артистом. Как стыдно быть тем, что я собою в настоящее время представляю. Это невыразимый позор, смешанный с наглостью, которая вызвана отчаянием безысходности моего теперешнего положения.

14.50. Ангарск. Центр. гостиница, ком. 44

Приехали в начале первого, за один час преодолев 52 км, это расстояние от Иркутска до Ангарска. Дорога и не плохая, и не хорошая. По словам шофера, на такой дороге быстро изнашиваются шины. Шофер попался приличный, бывший фронтовик, машину вел хорошо. Со мной ехали Мармонтов и родственник Пименовой. Ехать было не пыльно, зато в следующей машине, в которой находились Деревягины и Тернер, все были в пыли и вышли из машины чумазыми. Третья, с Пименовыми и Кабаловым, несколько отстала из-за спуска баллона, но пришла почти вслед за нами.

Ангарск очень симпатичен, как все новые города в стране, построенные при советской власти. Весь асфальтирован, с просторными улицами, озелененный и чистенький, он чем-то напоминает Комсомольск. В каждом дворе есть гараж. Это очень предусмотрительно. Гостиница, по сравнению с Иркутском, изумительная. В каждом номере имеется умывальник. Расположение номеров простое.

Проснулся от музыкальной радиопередачи. Во сне грезилось, что по чьей-то просьбе играю свою «Осень» и пытаюсь это делать сразу на