Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

Война была развязана не сразу. Эдвард не торопился, чем дольше он ожидал, тем сильнее становился. Графы тоже не спешили объявлять королю бой, после чего, в случае поражения, в мгновения ока лишились бы жизней. Пока одни ходатайствовали о даровании прощения в связи с убийством Гавестона, ибо тот вернулся из ссылки, преступив закон, Эдвард заключал соглашения и союзы с другими. В ноябре его позиции заметно укрепились появлением на свет сына и наследника, следующего Эдварда. Это еще дальше отодвинуло Томаса Ланкастера в очереди претендентов на трон, и вызвало в государстве всплеск патриотизма. Лучшее, что могли сделать графы, — вести переговоры и надеяться, что решимость монарха ослабнет.

В начавшихся в сентябре 1312 года Роджер никакой роли не играл. Очень сложно определить, чем он в тот период занимался. Единственная улика, способная бросить свет на происходящее тогда в его жизни — выплата Роджеру в Вестминстере 2 апреля 100 фунтов стерлингов — «за расходы, понесенные в Гаскони». У этого существует значительное число возможных объяснений. Одно из них — оказание королю какой-то личной услуги. Роджер мог вернуть в Гасконь что-то или кого-то из имущества или из свиты Гавестона. Тем не менее, в то время в Гаскони внезапно вспыхнуло столкновение между Аманье д'Альбре и английским сенешелем, Джоном де Феррерсом. Вероятнее, что Мортимера отправили разбираться с данной проблемой. В 1312 году Де Феррерс воспользовался своим положением, чтобы напасть на д, Альбре с войском в четыре сотни человек. Д,Альбре обратился к королю Филиппу, и тот рассудил дело в его пользу, велев королю Эдварду в знак возмещения выплатить довольно крупную сумму. В сентябре 1312 года де Феррерс скончался, возможно, в результате отравления. Третье объяснение состоит в действиях Роджера от имени своего родственника, графа Пембрука, в вопросе, связанном с находящимся в Гаскони графством Фуа, которым Эдвард просил вельможу заняться в январе 1313 года. Рассматривая эти три объяснения, стоит помнить, — Аманье д'Альбре являлся членом семьи супруги Роджера, Джоан, равно как и человек, назначенный на замену де Феррерса в должности сенешеля Гаскони, Амори де Краон. Какой бы ни оказалась истинная причина, ясно, — Роджер в то время сохранял монарху абсолютную верность, тем более, что ему было поручено сувереном решать вопросы далеко за морем.

*

Если и существовал какой-то один основной фактор ослабления страны на протяжении первых шести лет правления Эдварда, то им была его неудачная политика в Шотландии. Несомненно, юноша участвовал в боевых действиях вместе с отцом, «Молотом шотландцев», и, вероятно, в его нежелании продолжать там кампании прошлого монарха был и личный элемент. Однако Роберт Брюс каждый год совершал вторжения на английскую территорию, и Эдвард мало что предпринимал для воспрепятствования ему. Брюс, усвоивший свое тяжелое ремесло в сопротивлении Эдварду Первому, один из самых ужасающих воплотителей в жизнь искусства войны, теперь демонстрировал степень квалификации, приобретенной в течение долгих лет сражений. У него не было достаточного количества людей, чтобы разгромить англичан в открытом бою, поэтому Брюс и его солдаты изматывали их, нагоняя страх на гарнизоны и нанося всевозможный ущерб, надеясь, что Эдвард просто сочтет Шотландию слишком большой проблемой и уйдет. Подобная стратегия рыцарственностью не отличалась, но действенность доказывала. Эта действенность возрастала благодаря нежеланию английского короля основательно запустить шотландскую кампанию. При жизни Гавестона Эдвард занимался ею только для отвлечения внимания от собственных проблем на родине.

Брюс прекрасно осознавал, — ключ к контролю над Шотландией лежит в контроле над возведенными в ней замками. Шотландские войска могли подвергать грабежу имения верных сторонников английского монарха, но, пока они не завладели замками, приобретали исключительно временные рычаги правления краем. Таким образом, один за другим, Роберт Брюс стал нападать на английские гарнизоны. Перед шотландским хищным железом склонялись твердыня за твердыней. Случись это в дни Эдварда Первого, сразу бы начали предприниматься усилия по отвоеванию крепостей, но в правление его сына утраченные замки не возвращались. Эдвард Второй видел во взятии бастионов акт символический, в широком масштабе совершаемый ради исправления своего политического положения в Англии. Он мало понимал в стратегии, необходимой для поддержания контроля над встревоженной страной, а заботился об этом еще меньше.

К 1312 году требовалось уже нечто большее, чем символическое отвоевание нескольких замков. Роберт Брюс и его брат Эдвард систематически нападали на английские укрепления с волей и дерзостью, заслужившими им равно и любовь, и верность соратников. После падения весной 1312 года твердыни Данди, единственной крепостью, оставшейся в руках англичан, стал замок Перт, что чуть севернее реки Форт. Летом того же года Эдвард Брюс с определенной долей успеха осуществил приступы менее значительных цитаделей, таких как Форфар, Далсвинтон и Керлаверок. Зимой Роберт Брюс лично руководил крайне отважной атакой на Бервик, ближайший к английской границе замок. Ему помешали, но метод нападения Брюса был новым, действенным и до гениальности простым. Вместо того, чтобы привязывать веревки к железным креплениям для подъема по замковым стенам, шотландцы набрасывали на них веревочные лестницы. Этот способ обладал заметным преимуществом перед деревянными лестницами, ведь первые можно было переносить одному человеку на протяжении долгих переходов на спине у лошади, и они давали фору обычным веревкам, так как позволяли сделать подъем намного быстрее и давали нападающим свободнее использовать их оружие. Также они предоставляли возможность скорого отхода: в Бервике Брюс застал бы гарнизон врасплох, но шум от скрежетания железа услышал местный пес, который залаял, от чего солдаты проснулись и подняли тревогу. Шотландцы вынуждены были бежать, оставив веревочные лестницы свисать со стен.

Пока Эдвард Второй велеречиво выступал против графов из-за убийства Гавестона, Брюс прямо перешел к своему следующему нападению. От Бервика на границе с Англией он перебросил подчиненных ему людей к самой северной точке, контролируемой соседями, к большому бастиону в Перте. Он взял крепость в открытую осаду, но в течение ночей, проводимых у ее стен, пехотинцы Брюса обнаружили в городском рву участок с мелководьем. Через несколько дней шотландцы ушли. Гарнизон решил, что противник передумал нападать на замок, и охрану ослабили. Неделю спустя, в особенно темную ночь 8 января 1313 года Брюс с людьми и их веревочными лестницами вернулся. Полководец лично скользнул в мрачные ледяные воды по самую шею и двинулся вперед. Какими-то мгновениями позже он выпрыгнул из рва и быстро полез по лестнице. Очутившись внутри и воспользовавшись неожиданностью, шотландцы сразу и на корню сломили сопротивление.

Возьми крепость Эдвард Второй, король бы потратил неделю на пир в честь одержанного успеха. Брюс же едва успел перевести дух. Он понимал, чем больше получится