Человеческий фактор - Ишмаэль Джонс
Работа по коммуникации велась только с дружественными или нейтральными правительствами, но не с вражескими государствами-изгоями, такими как Иран, Северная Корея или Ливия. Если у нас не было посольства в той или иной стране, то у нас не было и офиса Управления. Другими словами, у нас не было резидентур в странах, которые имели для нас наибольшее значение.
Популярным способом повышения активности наших зарубежных резидентур была вербовка в качестве источников разведывательной информации американских граждан. Американцы, как правило, патриотичны и рады помочь Управлению, когда это возможно, и при этом они не несут для ЦРУ особого риска. Как и в случае с официальными контактами принимающей страны, американским гражданам присваивались зашифрованные клички и заводились досье, как будто они были настоящими шпионами. Однако, как и те контакты, они редко когда приносили какую-либо ценную информацию.
Преимуществом того, что я не являлся сотрудником Госдепартамента, было то, что мне не нужно было заниматься официальной коммуникацией, вербовкой американских граждан, ходить в гости или встречаться с другими сотрудниками посольства. У меня оставался только один вариант — разведывательные операции, — и если бы я не справлялся с ними успешно, это стало бы очевидным.
*****
У нас были подозрения, что некоторые ближневосточные банки проводят финансовые операции для террористов и государств-изгоев. Например, правительство Ливии в качестве наказания за свою террористическую деятельность находилось под санкциями США и ООН, поэтому банки, работавшие с ливийской валютой, всегда были хорошими объектами для ведения разведки.
В самом худшем примере терроризма, спонсируемого ливийским государством, сотрудник его разведки заложил бомбу на борт рейса № 103 авиакомпании Pan Am, которая взорвалась 22-го декабря 1988 года, в результате чего самолет упал на Локерби, Шотландия. Погибли двести пятьдесят девять пассажиров, как и одиннадцать жителей Локерби. На борту самолета также находился сотрудник ЦРУ по имени Мэтью Гэннон[34].
Палестинские деньги в то время представляли меньший интерес, поскольку палестинцы стали больше походить на правительство, чем на террористическую организацию. Террористические организации, такие как «Хезбалла» и государства-изгои, использовали банки для приобретения оружия и технологий оружия массового уничтожения. По мере роста популярности исламских банков среди мусульманских вкладчиков, они стали активнее использоваться террористами. Ислам запрещает выплату или взимание процентов, и исламские банки разработали методы ведения банковских операций в соответствии с этими принципами. Одним из наиболее распространенных способов для получения процентных платежей являлось использование посредника, который платил клиенту, не сообщая ему, что деньги получены за счет ростовщичества.
Чтобы изучить банковский вопрос, я окунулся в светскую жизнь нескольких городов региона, посещая коктейльные вечеринки и ужины, чтобы познакомиться с потенциальными информаторами, — не забывая при этом пить из бокала, а не из бутылки. Сотрудниками банков часто являлись граждане Великобритании, Индии или Пакистана, и с ними было легко познакомиться. Многие страны Ближнего Востока испытали влияние Британской империи, особенно в плане языка и правовой структуры, поскольку когда-то были британскими колониями и протекторатами.
Однажды вечером, когда мы с женой готовились к ужину в доме одного из руководителей банка, мы услышали вдалеке взрыв. Молодые шииты регулярно взрывают баллоны с пропаном, зажигая под ними костры. Когда жар достигал определенной отметки, баллоны взрывались, создавая шум, но не приводя к большим разрушениям. Лишь в редких случаях кто-либо страдал.
Мы услышали еще один взрыв, на этот раз сопровождаемый ударной волной, которая пронеслась по дому.
— Похоже, этот взрыв был всего в нескольких сотнях ярдов от нас, — сказала моя жена. Она выглянула из окна второго этажа нашего дома, чтобы лучше видеть. — Не похоже, чтобы у кого-то отключилось электричество.
Движение было нормальным, и мы поехали в дом банковского руководителя. Обстановка всегда была одинаковой: гости собирались в гостиной и выпивали несколько коктейлей, а затем переходили в столовую. В гостиной стояли диваны и кресла вокруг низкого столика, но не было телевизора; в столовой всегда стоял большой стол на восемь или более персон, посудный шкаф и буфет. Ужин подавался слугами из Южной Азии и включал бесчисленные бутылки вина. Портвейн, сигары и напитки после ужина также являлись неотъемлемым атрибутом.
Экспаты любили зажигательные званые вечера. Акценты становились все более и более высококлассными по мере того, как длился вечер. В тот вечер, после многочисленных бокалов, я был громче всех и развлекался тем, что высмеивал других гостей, их национальные особенности, их президентов, диктаторов, королей и религии. Я загнал в угол человека, который занимался сокрытием денег государств-изгоев, и спросил его, что, черт возьми, происходит в этом банке; я кричал, потом вызвал одного мужчину на поединок по армрестлингу. Бокал вина пролился, столовое серебро и тарелка упали на пол.
На следующее утро и в течение всех выходных, когда я печатал результаты своей «общественной деятельности», мне было плохо и стыдно.
В субботу утром, в начале недели на Ближнем Востоке, я отвез наших детей в школу. Я знал, что некоторые из тех, кого я оскорбил, будут в школе в то утро, и спрятался, как мог, в углу двора.
Вдалеке я увидел британку, которая направлялась прямо ко мне. Она тоже была на той вечеринке. Я искал пути к бегству, но избежать столкновения оказалось невозможно.
— Мы хотели бы пригласить вас и вашу жену на ужин в этот четверг, — сказала она. — К нам приедут из Лондона директора нашего банка. Нам было так весело с вами в тот вечер. Очень надеемся, что вы сможете прийти.
*****
Наши отношения с британским правительством, близким союзником, запрещали нам шпионить за их оперативниками. Наша резидентура в Лондоне была идеальным предпенсионным местом для мандаринов Управления, потому что риск там был невозможен — более того, он был специально запрещен. Из лондонской резидентуры приходили только каблограммы со словом «отбой», в которых сообщалось, что мы не можем вербовать британских граждан, не можем проводить встречи в Британии, не можем делать практически ничего.
Мы не могли официально вербовать британских граждан, но могли сообщать обо всем, что они говорили добровольно, поэтому я встречался с ними, где мог, и вступал с ними в беседу.
Однако банкиры в государствах-изгоях были неаккуратны и легко становились мишенями нашей разведки. Они слышали множество угроз от правительства США и заработали немало дурной славы, но им редко когда противостояли. Кроме того, они могли верить, что их
