Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

А виновник всех этих бед, не подозревая о том, что творится в обезумевшей от паники стране, продолжал вместе со своими сотрудниками – актерами «Меркури-театра» – хорошо отрепетированную передачу, являвшуюся не чем иным, как радиовариантом давно известного в Европе романа Герберта Уэллса «Война миров».

Закончив передачу, режиссер (он же директор и главный исполнитель) уехал из студии в маленький театрик, где ему предстояло ночью провести генеральную репетицию своей новой постановки. И только когда на рассвете вышел он на улицу и увидел бегущие на крыше газетного треста электрические буквы – «Орсон Уэллс сеет панику во всей стране», – он понял, что стал наконец знаменитым.

Для Громыко эта история говорила о том, как внушаемы люди, как легко убедить их в чем угодно.

Четверо полицейских

В 1944 году на Украине, только что освобожденной от немцев, появилось собственное дипломатическое ведомство. Советская Украина получила право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения, обмениваться посольствами и консульствами. Сюрприз решительно для всех! Недоумевали: что это означает? Ведь внешнюю политику страны определяли в Кремле.

Немногие были посвящены в далеко идущий замысел вождя.

Сюрприз следовал за сюрпризом. Наркомом иностранных дел Украины Сталин назначил не дипломата, а драматурга, Александра Евдокимовича Корнейчука.

В августе 1942 года «Правда», главная газета страны, в четырех номерах с продолжением напечатала пьесу Корнейчука «Фронт». Ее содержание: конфликт между старым командующим фронтом генералом Горловым, безнадежно отставшим от военной науки, и молодым генералом Огневым, который сражается по-современному.

Маршал Семен Константинович Тимошенко, недавний нарком обороны, возможно, узнав себя в образе генерала Горлова, возмущенно телеграфировал вождю: «Пьеса тов. Корнейчука “Фронт” вредит нам, ее нужно изъять, автора привлечь к ответственности. Виновных в связи с этим следует разобрать».

«Вы не правы, – снисходительно ответил ему Сталин. – Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава».

Писатели А.Е. Корнейчук и В.Л. Василевская. 12 августа 1941

[ТАСС]

Маршал Тимошенко не знал, что Сталин читал пьесу до публикации. И не просто правил текст – сочинял за автора целые монологи! Генералы, которые обиделись на драматурга – он порочит высшее командование! – не понимали, что на карту поставлено нечто больше, чем их репутация, – авторитет самого вождя. В те дни немецкие войска подошли к Сталинграду. Красная армия отступала, и ему требовалось алиби. Он нашел его: обвинил во всем старых и неумелых генералов.

Вождь распорядился провести Корнейчука в академики и назначил его наркомом иностранных дел Украины. А его жену, писательницу Ванду Львовну Василевскую, прочил в министры иностранных дел соседней Польши, которой предстояло стать социалистической.

«Ванда Василевская носила полувоенную форму, кавалерийские галифе и высокие сапоги, – вспоминал переводчик союзного наркома иностранных дел Молотова. – Корнейчук казался рядом с ней миниатюрным и очень юным».

На фронте в свое время гуляла частушка:

Пришла телеграмма резкая,

В штабе испуганы слегка —

Едет Ванда Василевская,

Она же – муж Корнейчука.

На коллегии союзного Наркомата иностранных дел в Москве Корнейчук занимал место у края длинного стола. Присматривался, помалкивал.

Молотов с хитрой усмешкой приговаривал:

– Вот Корнейчук сидит здесь, наблюдает, а потом вставит нас в комедию.

Но самому Корнейчуку была уготована важная роль отнюдь не в комедии.

В январе 1944 года пленум ЦК одобрил закон «О предоставлении союзным республикам полномочий в области внешних сношений и о преобразовании в связи с этим Народного Комиссариата Иностранных Дел из общесоюзного в союзно-республиканский Народный Комиссариат».

В феврале поменяли Конституцию СССР, и союзные республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.

Неожиданное решение имело под собой историческую основу. После революции Украина, Белоруссия, Закавказская Федерация, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан получили право на внешнеполитическую деятельность. До 1923 года даже существовали самостоятельные дипломатические представительства УССР и БССР.

Потом в советских полпредствах в Германии, Польше и Чехословакии оставались советники от Украины и Белоруссии, которые вели себя достаточно независимо и подчинялись своим столицам. Союзный Наркомат иностранных дел жаловался на них в политбюро и добился своего: внешние дела были признаны прерогативой Москвы.

Изменения в Конституции 1944 года отнюдь не означали возвращения к прежней вольности. В союзных республиках появились собственные наркоматы иностранных дел, но делать им ничего не позволялось. Сталин придумал все это для того, чтобы попытаться ввести все советские республики в будущую ООН и тем самым укрепить там свои позиции.

28 августа 1944 года на совещании с американскими и британскими дипломатами советский посол в Соединенных Штатах Громыко сделал заявление, ошеломившее партнеров по антигитлеровской коалиции:

– В числе первоначальных участников организации должны быть все союзные советские социалистические республики.

Американцы поначалу сочли это предложение «капризным жестом или неудачной шуткой». На самом деле в этом и заключался стиль сталинской дипломатии: а почему бы и не попробовать, вдруг удастся? И частично удалось.

Президент Рузвельт ответил, что в таком случае придется принять в ООН и все сорок восемь американских штатов. Но в Вашингтоне старались скрыть разногласия. Американцев беспокоило, что спор на эту тему получит огласку и в Германии решат, будто между союзниками разлад, а это затянет войну.

Рузвельт написал Сталину 1 сентября 1944 года, отметив, что советское предложение ставит под угрозу создание ООН.

Сталин ответил Рузвельту, что для Советского Союза это принципиально важный вопрос. Тем более что, скажем, Украина и Белоруссия «по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства».

Президент предложил Сталину встретиться на Средиземном море. Сталин отказался ехать, сославшись на запреты врачей. Тогда Рузвельт, который чувствовал себя значительно хуже, отправился в Ялту. Это было последнее в его жизни и, возможно, роковое путешествие.

Через два дня после инаугурации в обстановке полной секретности он поехал на поезде в Норфолк, где сел на борт крейсера «Квинси», который взял курс на Средиземное море. Десять дней он плыл по Атлантике и высадился на Мальте. Встречавшие его американские дипломаты нашли президента изнуренным и изможденным. Делегация переночевала на Мальте и полетела в Ялту. Рузвельта разместили в Ливадийском дворце. У него единственного была своя ванная комната.

В какой степени участники